Пройдя дальше, он остановился у окна спиной к входу и увидел Великую Гору, громоздившуюся острой вершиной на фоне тёмно-синего неба. Сразу же обострились черты лица, и Люмен впился пальцами в выступ окна.
— Люмен.
Шайло вошел следом, закрывая двери. И остановился тут же, смотря на напряжённую спину друга. Тот обернулся к нему и остановился, так же не предпринимая попытки подойти ближе. Шайло смотрел на брата достаточно долго, чтобы тишина затянулась. Под конец он нарочно расслабил тело.
— Тебе не следовало уезжать.
Люмен молчал. Он тоже смотрел на брата, но иначе. И было в его взгляде нечто такое, от чего у второго появлялось поднимающееся тёмное ощущение. Шайло чуть сдвинул брови.
— Нет, это так, не возражай мне. После всего, ты должен был остаться в Чертоге. К тому же не получив Его разрешения…
— Шайло, зачем ты пришёл, — это не был вопрос. Как будто Люмена и вовсе не интересовало всё то, что собирался сказать Шайло. Хоть тот и знал, Люмену заранее прекрасно известны все его слова и всё же в этот раз Шайло не собирался молчать.
— И пример, который ты подаёшь остальным легионерам…
Его привычно перебили.
— Ведь никто не знал о моём отъезде.
— Разумеется, и всё же. — Молчание. — Ты говоришь жёстко.
— Я повторяю, зачем ты пришёл?
— Он беспокоился о тебе.
Склонив голову, Люмен посмотрел на тени на полу. Света здесь всё так же не было, только звёзды взирали с неба, только прозрачные дорожки стлались под ногами.
— Как и все мы. Тебя слишком долго не было с нами. Отец сказал, это поиск.
— В самом деле?
— Да, таковы были его слова. Что это за поиск?
Шайло хмурился каждый раз когда затягивались эти молчаливые паузы. Как если бы ему приходилось вытягивать слово за словом.
— Понимаешь ведь, — не выдержал он, — что в этом нет ничьей вины. Никто из нас не виноват в твоих желаниях. И они не несут ничего хорошего, если ведут к нарушению воли Отца нашего. Где ты был, Люмен? Для чего уехал? Что такого могло вынудить легионера покинуть Чертог, когда он нужен здесь?
— Я был в снегах, они здесь повсюду. Для чего? Тебя это не касается.
— Не груби мне.
— Не пытайся влезть в то, что к тебе не относится.
— Я всего лишь хочу поговорить с тобой.
— Для чего?
— Что?
— Для чего тебе нужно говорить со мной? Чтобы услышать о раскаянии, но тогда ты выбрал не того брата. Или же мне поведать о праведном огне в груди, только чтобы Шайло стало легче.
— Хорошо, — Шайло покорно кивнул, — я готов принять твой гнев.
— Надо же! — воскликнул Люмен, а глаза оставались такими же холодными. — Нет большей отрады, чем видеть подобное участие.
Некоторое время Шайло так и стоял с расширенными от изумления глазами, а потом разом успокоился и произнёс уже спокойнее:
— Нарочно отталкиваешь меня.
Видя ответный взгляд Люмена, он укрепился в своей догадке.
— Только вот зачем?
— Шайло…
— Что? — Разом подался вперёд готовый слышать.
— Уходи. — И сник.
— Я просто хочу понять.
Снова смотрит за окно, взгляд устремлён к далёкой горе. Здесь слишком темно, решил Шайло, и свет тут же принялся набухать со всех сторон. Мягко растворил в себе темноту и уничтожил звёздные полосы на полу. В комнате стало привычно светло. Люмен этого как будто и не заметил. Только отвернулся от окна всё так же ожидая, когда его оставят одного.
Всего на миг Шайло показалось, что тот не хотел, чтобы было светло. В глаза сразу просились изменения, которые невозможно объяснить. Сказать, ты смотришь иначе или у тебя другое выражение лица. И каждое слово наполнено чем-то тяжёлым и неясным.
— Может быть…
— Не стоит, — отрезал второй.
— В любом случае тебе придётся принимать участие в регулировании положения в Чертоге. Твоё поведение непонятно для остальных и это смущает их. Ты же знаешь, Люмен, они смотрят на тебя снизу верх и пытаются подражать. Это большая ответственность и нужно выполнять её должно, а не исчезать когда вздумается, преследуя призрачные цели. Всё это последствия кристалла, — вздохнул Шайло, не замечая острого взгляда, — но он должен был уже выйти из твоей крови. — И мигом вскинулся. — Ведь вышел. — Люмен молчал. — Значит, правда. В тебе больше его нет и ты всё равно ведёшь себя подобным образом.
Слишком тяжело стало от нарастающего напряжения. Ему пришлось нарушить тишину. Шайло произнёс:
— Ты стал другим, — это прозвучало ещё тяжелее. И даже словно заинтересовало Люмена. Тот вскинул голову, глядя прямо в глаза другу и ничего не говоря. Какую-то секунду Шайло казалось, что тот сейчас заговорит, но ничего не произошло.
— И теперь, вернувшись, даже не объясняешь причин своего поступка.
— Тебе я ничего объяснять не должен.
— А Ему?
— Ему. — Люмен неприятно усмехнулся. — Не пора ли тебе всё же уйти. Я слышу как Лукас ходит под дверью. Ему, безусловно, не терпится тебя дождаться.
Как будто желая удостовериться, Шайло обернулся, прислушиваясь к ощущениям. Он повернулся обратно.
— Что ты искал?
Не спрашивай меня.
— Люмен, — показалось ли ему или и в самом деле на лице того выразилось всё несказанное. Шайло так остро ощутил это, что затаил дыхание.
Оба услышали, как Лукас удаляется прочь.
— Ему надоело ждать.
— Я не мог поехать следом.
— Знаю.
Это Шайло удивило.
Никого из вас не отпустили бы за мной.
— Я пришёл по доброй воле.
— Мне твоя добрая воля не нужна, — слова прозвучали подчёркнуто холодно.
— Ты изменился, — снова повторил Шайло и застыл ожидая, и так и не услышал никакого возражения.
— Долго мне ещё терпеть твоё присутствие?
Задерживаться он не стал и вышел из комнаты, прикрывая за собой дверь. Только Люмен остался один, как тут же угас свет и он вернулся к окну. Всё та же гора приковывала взгляд, всё так же впивались пальцы, белея от напряжения.
Дни сменялись днями и ночь наползала с горизонта. С того момента как прибыл в Чертог, Люмен ни разу не выходил из своей комнаты и всё время стоял у окна. А иногда садился на подоконник и так и сидел
