не шевелясь, пока не загорались первые звёзды. Тогда из темноты выступала горная гряда и светлела долина.
Чертог всё так же функционировал, как большой цельный организм или как та туша выброшенного кальмара на берегу. Легионеры занимались своими делами, их голоса не доносились сюда, но Люмен мог досконально определить, когда приходило время для тренировок одного из множества поколений или когда те разбредались по ближайшим коридорам. Всё было настолько спланировано, что можно просчитать до мельчайших деталей.
Небесный Чертог нерушим как само мирозданье. Он приложил ладонь к стеклу, как если бы хотел продавить то.
Дни сменялись днями, Люмен то сидел в углу, то возвращался к окну и, бросив один короткий взгляд, тут же отходил в темноту. Нигде ему не было покоя и каждый новый день усиливал растущее внутри смятение. Вот выступает из туманности первая звезда и свет от неё проникает в комнату, отодвигая темноту, как может теснить одно войско другое. Вот распускается туманность, поглощая всё дневное.
Время растворилось в одном долгом дне. Люмен сразу услышал, как за дверью послышались сначала неуверенные шаги Рамила, за ним показался Гавил идя нарочно уверенно.
— И всё же я советую вам не делать этого.
— Мы прекрасно знаем, что ты собираешься нам сказать, — возразил Гавил, выступая перед Лукасом. — Но сколько же можно держаться в стороне, пока он там один сидит?
— Гавил прав, — Диан присоединился к брату и тот тут же подхватил:
— Так не должно быть. Вот если мы спросим…
— Ничего не изменится. — Шайло и сам не ожидал от себя таких слов и всё же произнеся их понял, что это правда. Ему не хотелось говорить так жёстко и потому Шайло решил добавить. — Возможно не сейчас, если он хочет быть один — не будем нарушать его умиротворяющее уединение.
— Умиротворяющее уединение?! — Фыркнул Тобиас, поднимая брови. — Ты ещё скажи медведь раздружится с тюленем. Прошу вас, мы же братья, так не дадим одному из нас прозябать, в то время как можно выводить из себя Карнута или соревноваться с Шайло.
Тот, кого упомянули последним, промолчал. Только Лукас оставался всё таким же недоверчивым и неуверенным.
— Гавил, — Тобиас поклонился брату, подставляя тому руку.
— Тобиас, — последний принял её с таким же кивком и сам толкнул двери. И с той же уверенностью вошёл в комнату. Следом последовали и остальные. Шайло остановился в стороне, в то время как Лукас остался позади. Люмена они застали стоящим на его излюбленном месте с заложенными за спину руками. Он повернулся к братьям и Гавил даже смутился на миг от такого странного пустого лица. Но тут же улыбнулся и сказал бодрым голосом:
— Наконец-то мы тебя увидели.
— Да, — стоящий тут же Тобиас позволил себе выразить лицом всю степень своего довольства от подобного факта. — Думаешь, наш старший брат утомлён и печален — хотя я всем говорил, что это невозможно — а оказывается, что он очень даже неплохо выглядит и даже не бледен. И стоило нас так долго держать на расстоянии?
Лукас хотел что-то сказать, это было видно по тому как на миг изменилось лицо, и передумал. Тобиас же продолжал:
— И не скучно тебе тут одному сидеть?
— Нецелесообразное времяпровождение, — добавил Рамил в кои-то веки позволив себе улыбнуться.
— Не говоря уже об антураже, — Диан обвёл комнату долгим оценивающим взглядом. — Мрачность не всегда гарантирует эффективность. Здесь бы не помешало чуть больше света.
— Точно!
— Гавил, прошу тебя, осторожнее.
— Извини.
Лукас только взглянул на того и перевёл взгляд на всё так же молчащего Люмена. Молчал и Шайло, вглядываясь в последнего и уже хотел было положить руку на спину Гавилу, но тот сделал шаг вперёд, не переставая делиться впечатлениями.
— Карнута тоже долго не было, ему приказали добраться до крайних северных территорий. И вернулся он крайне серьёзным.
— Карнут всегда серьёзный, — заметил Диан.
— В этот раз серьёзнее. — На ходу поправил брата Гавил.
Туофер всё это время держался в стороне, не выходя из тени в углу. До того он следил за всеми братьями, собравшимися в центре, потом посмотрел на Люмена.
— Вот и Туофер так думает, — Тобиас мигом вытащил его к остальным, так что первый чуть не спотыкнулся. И хлопнул по плечу. — Скажи ему, Туофер.
— Без тебя скучно, — выдал Гавил
— Пойдём с нами, — сказал Диан.
— Тренировок то всё равно уже нет. А видел бы ты Эву, она, кажется, вздумала обидеться и теперь сидит целыми днями в комнате и даже в сторону вошедшего не посмотрит. — Сообщил Тобиас. — Не хочется, конечно, выводить всякие параллели, но кто-то так же изволит…
— Пошли вон.
Тобиас замолчал как от удара. В голосе зазвучало извиняющееся удивление.
— Что? Я не расслышал…
— Пошли все вон отсюда.
Гавил замер. Люмен говорил тихо, но так, что у него разом в горле похолодело. Шайло вышел вперёд и стал между ним и остальными братьями, чтобы те не видели глаз самого старшего из них.
— Мы уже уходим.
Тот никак не отреагировал.
— Пойдёмте.
Шайло не противились. Один за одним легионеры оставили комнату.
Это произошло всего один раз, подобная вспышка ярости была редкостью для Него и всё же возможной. Подобное осталось ещё с тех времён, когда их взращивали как легионеров. В первое время после пробуждения все воздействующий факторы воспринимаются куда резче. Все эмоции обострены до предела. Именно оттуда оно и берёт своё начало, и даже сохранилось по прошествии сотен лет. Вспышка неконтролируемого гнева — которая вскоре улеглась.
Карнут ничего не мог предпринять тогда, потому что не имел права. Для него самого произошедшее стало неожиданностью. Когда Император вмиг рассвирепел. И даже если бы попытался, что его сила в сравнении с Его. Попытался? Карнут не должен думать так. Нельзя даже вообразить встать на пути… и всё же… это произошло так быстро и было так неожиданно, что он тогда испытал удивление.
А потом всё кончилось. Хватило одного мгновения, когда женщина от испуга и неожиданности отпрянула назад. Он хотел тогда поблагодарить её и потянулся коснуться руки, а та кинулась назад как ошпаренная. Мгновение и вот уже Он подымается, и лицо пылает. Не подвластная разуму яростью. Хозяин дома тут же кинулся, преграждая путь к жене и тем ещё больше разъярил Его.
Если бы тогда этот мужчина не повёл себя как перед лицом опасности, всё могло обойтись. Только тот выпрямился, как если бы ожидал нападения. В один миг Он схватил его и сломал руку, впиваясь в мягкую человеческую кожу острыми как кинжалы ногтями. Кровь тут же полилась по разрезанной ткани и закапала на пол. Женщина закричала.
Тогда Он сломал шею мужчине, оставив на ней такие же глубокий кровоточащие порезы. Резко вскинул руку, полосуя грудь и откинул в сторону тело. То ударилось об стену как мешок с песком. Кровь уже начала реками заполнять трещины и щербины в полу.
Карнут слышал, как женщина шепчет сыновьям и тащит их прочь. Видел и как Он пошёл следом, и как только та успела опустить крышку погреба, нанёс ей несколько ран. Кровь потекла по светлой одежде, сделав шаг назад, женщина озиралась по сторонам в поисках защиты. Тогда несколько росчерков алым расплылись по рубашке. Из горла хлынула кровь и покачнувшись, она упала на пол, выставив вперёд руку,
