— Не стоит беспокоиться, Стив! Это — обыкновенная простуда. Попала под дождь, промочила ноги. Ничего страшного.
Стивен понял, что она стесняется его.
— Мэри, я прежде всего — врач.
— Ты прежде всего — муж моей лучшей подруги, — на всякий случай уточнила Мэри его статус. — Располагайся здесь, а я пойду сварю кофе. Я быстро.
Ей трудно было преодолеть вновь возникшую неприязнь к Стивену, но она уговаривала себя, что любой на его месте предложил бы то же самое — это его врачебный долг. И, скорее всего, ничего дурного он не имел в виду.
Через несколько минут Мэри принесла кофе, кекс, сливки и сахар и с нетерпением попросила Стивена:
— Ну, расскажи, как вы живете.
— Да, чуть не забыл!
Он достал из внутреннего кармана пиджака конверт и протянул его Мэри. Она осторожно, как драгоценную ношу, взяла письмо двумя руками и тепло улыбнулась, посмотрев на адрес отправителя: «миссис Хауэр» и так далее. На конверте четким почерком Энн был выведен и ее, Мэри, адрес. Она с недоумением посмотрела на Стивена.
— А зачем я тебе свой адрес диктовала? Вот же он, на письме!
Стивен озадаченно посмотрел на письмо и сокрушенно покачал головой.
— Ну надо же, а я и не сообразил!
Но, чтобы оправдать свою оплошность, пояснил:
— Это потому, что я думал о другом… Ты читай, если хочешь, я подожду.
— Спасибо, Стив! Я прочитаю письмо Энни на ночь — не спеша и с удовольствием. Обычно я перечитываю ее письма по нескольку раз.
Они пили кофе, и Стивен отчитывался о поездке в Японию. Он вспоминал о японской природе, жилищах, пище, нравах и обычаях японцев. Рассказывал интересно, но Мэри про себя отметила, что Майкл говорит ярче и увлекательнее. Как только она мысленно произнесла его имя, ее сердце снова сжалось от боли.
Стивен показал фотографии, сделанные в Японии. Мэри пристально разглядывала не столько японские виды, сколько свою подругу на этих снимках. Ей то казалось, что Энн, как обычно, весела и задорна и замужество никак не отразилось на ней, то представлялось, что она изменилась и в выражении ее лица появились серьезность, строгость или озабоченность и грусть, не свойственные характеру подруги. Мэри не могла точно уловить суть перемен, произошедших с Энни, но чувствовала, что они есть.
О жизни в Сиднее Стивен рассказывал мало и то в основном — о новом доме. В остальном все оставалось по-прежнему: Энн издает детские книжки, он лечит больных. В выходные они выбираются за город. Если не хочется вечерами сидеть дома, идут в ресторан.
Слушая Стивена, Мэри понимала, что в обыденной жизни его и Энн связывает не так уж много общего. А что же тогда их объединяет? Она вспомнила восторженные отзывы Энни о Стивене перед свадьбой. Интересно, повторила бы она их сейчас, когда уже есть некоторый опыт семейной жизни? Мэри почему-то стало неспокойно за подругу. Прочту письмо, может быть, что-то прояснится. Наверное, я ошибаюсь. Хорошо бы! — подумала она.
Стивен умолк, то ли исчерпав свой рассказ, то ли заметив, что Мэри невнимательно слушает его, думая о чем-то своем.
Через некоторое время он заговорил снова, но уже о другом.
— Мэри, не думай о плохом! Наш друг вернется, вот увидишь! И я не зря здесь — я приношу удачу.
Мэри смотрела в пространство невидящим взглядом. Словно не слыша Стивена, она заговорила, мерно покачиваясь вперед и назад в такт своим словам.
— Связь с ними прекратилась во вторник, о пропавшей экспедиции объявили в четверг, в пятницу должны были начаться поиски с помощью вертолета. Сейчас вечер субботы — и никаких результатов. Куда они могли подеваться? Будто сквозь землю провалились!
— А что удивительного? Они же археологи — под землей им самое место.
Он сам засмеялся своей шутке, но Мэри она показалась неуместной и неудачной. Стив далеко не всегда был тонок в своих высказываниях, но он чутко улавливал изменения настроения других людей. Вот и сейчас он решил подойти к Мэри с другой стороны.
— Мэри, не сердись на меня! Я пытаюсь как-нибудь отвлечь тебя, утешить — может быть, не всегда ловко. Я ведь тоже переживаю за Майкла. Но что попусту вздыхать и охать — этим не поможешь. Лучше расслабься и займись чем-нибудь приятным. Ты успокоишься и будешь смотреть на все немного иначе. Это я тебе как врач советую.
— И что я, по-твоему, должна делать? — недоверчиво спросила Мэри.
— Сядь вот сюда, на диван, подложи под спину подушку, чтобы было удобнее. Так. Сейчас я включу тихую музыку. Так. У тебя есть свеча? А, вот, вижу. Зажжем свечу, погасим верхний свет. Так. Ты смотришь на пламя свечи и думаешь только о хорошем…
Он сел рядом с Мэри на диван, обнял ее за плечи и попытался поцеловать. Она уперлась руками ему в грудь и что было сил оттолкнула его.
— Как ты можешь? Ты же — друг Майкла! — с возмущением проговорила Мэри.
— А что такого? — искренно удивился Стивен. — Он будет мне только благодарен, что я позаботился о тебе, когда тебе было плохо.
— Ты действительно так считаешь?
— Разумеется!
Мысль о том, до каких пределов может распространиться забота Стивена, привела Мэри в негодование. Она закашлялась.
— Вот видишь, ты кашляешь. А знаешь, что самый хороший метод лечения — теплом другого человеческого тела, разумеется обнаженного? Хочешь, я быстро вылечу тебя?
— Нет! — решительно и гневно заявила Мэри.
Она никак не могла понять этого человека, но его пребывание в ее квартире становилось для нее тягостным. В другом случае она, наверное, постеснялась бы даже намекнуть гостю, что пора уходить, но сейчас ей было все равно, что о ней подумает Стивен.
— Извини, Стив, уже поздно. Я думаю, тебе пора ехать. И мне нужно отдохнуть.
— Хорошо, — нисколько не обидевшись, проговорил Стивен. — Я завтра заеду.
— Лучше позвони сначала. Доброй ночи!
— Доброй ночи!
Отделавшись от Стивена, Мэри скорее легла в постель. Она чувствовала, что поднимается температура, но у нее не было никаких сил, чтобы встать и принять лекарство. Она взяла письмо Энн и стала читать.
Написанное наспех письмо не содержало ничего нового по сравнению с тем, что рассказывал Стивен. Мэри хотела уловить хоть что-то, что дало бы ей основание судить об истинных чувствах и настроениях подруги, но ей это не удалось. Мэри не могла отрешиться от ощущения, засевшего в ней, как заноза, что у Энн не все так безоблачно, как она пытается представить в письме.
Однако, перечитав еще раз письмо подруги, Мэри поняла, что у нее все в порядке, просто беспечная, озорная девушка превратилась в ответственную взрослую женщину.
Мэри отложила письмо, выключила свет и сразу же провалилась в сон.
Спала Мэри плохо. Ее сон был тяжелым, вязким сном больного человека. Она металась в жару на горячей подушке, отбрасывала одеяло, потом снова натягивала его, когда начинал бить озноб. Ей хотелось пить, но не было сил встать и пойти за водой.
Утром в воскресенье, едва проснувшись, Мэри почувствовала, что ей совсем плохо. Тем не менее первым делом она дотянулась до приемника и включила его. Играла музыка, время новостей еще не подошло. Мэри подвернула звук. Когда начались новости, она не услышала их — опять забылась сном.
Разбудил ее громкий звонок в дверь. В полузабытьи, машинально она дошла до двери и открыла ее.
