произошедшей с его лицом метаморфозы.
Однако Мэри все прекрасно видела. Ее выстрел неожиданно попал в цель, в самую «десятку».
Какой ужас! Кто бы мог подумать, что моя выдумка имеет под собой реальную основу! Неужели это правда и у него кто-то есть? Нет, не похоже! Я достаточно хорошо его знаю — он не ловелас и все последнее время был со мной. Скорее всего, это какая-нибудь старая история. Но почему он покраснел? Ему есть чего стыдиться сейчас? Да-а. Хотела проучить его, а наказала себя! Не рой яму другому…
Мэри сидела в растерянности, не представляя, что делать дальше.
Майкл знал: все, что говорила Мэри, — правда. Но к Мэри эта правда не имела никакого отношения. В его голове вихрем пронеслись воспоминания.
16
Эта история началась лет семь назад.
Майкл с группой археологов принимал участие в раскопках на побережье Средиземного моря. Недалеко от их лагеря расположилась другая экспедиция. Как выяснилось, там работала команда подводных археологов.
В первый же свободный вечер члены обеих экспедиций встретились, познакомились и в дальнейшем очень весело проводили время.
В группе подводников была молодая итальянка, которую звали Джованна Тричи. Собственно итальянкой она была по происхождению, являясь при этом гражданкой Швейцарии. Она жила и работала в Лозанне.
Среди своих коллег она была известна под прозвищем «ртутный шарик». И не потому, что была маленькой и кругленькой. Совсем наоборот — она была тоненькой, высокой, очень смуглой, с коротко стриженными черными кудрявыми волосами и горящими, как два маленьких уголька, черными глазами. Ее нельзя было назвать красавицей, но она, несомненно, была милой и очаровательной.
А свое прозвище получила за живой, непоседливый характер, неиссякаемую энергию и невероятную подвижность. Она отличалась веселым, неунывающим нравом, была душой компании, и запас ее выдумок казался неистощимым.
Джованна сразу же, с первого взгляда влюбилась в Майкла — со всей страстностью и неуемностью, свойственными ее природе. Она погрузилась в это чувство полностью, без остатка. Все остальное, что окружало ее, перестало для нее существовать.
С непосредственностью пылкой, импульсивной натуры она ни от кого не скрывала своей влюбленности, ставя порой Майкла в неловкое положение. Казалось, что своей настойчивой страстностью она может растопить антарктические льды.
А Майкл отнюдь не был айсбергом. Ему доставляло удовольствие пристальное внимание и расположение такой необычной молодой женщины.
Джованна была на пять лет старше Майкла, но казалась на пять лет моложе его, а вела себя порой совсем как девчонка. Майкл зачастую чувствовал себя рядом с ней не другом, а отцом этого шаловливого создания. Он постоянно ощущал свою ответственность за это хрупкое, легко ранимое существо.
Было бы большим преувеличением сказать, что чувства Майкла были такими же, как чувства Джованны. Нет, он не влюбился в нее и, тем более, не думал о будущей совместной жизни. Но это нисколько не мешало ему хорошо проводить с ней время.
В сексуальном плане она была великолепной партнершей. Ее опыт в любовных делах не уступал опыту Майкла, а, скорее всего, превосходил его, и Майкл вынес из общения с Джованной немало полезного для себя.
Джованну нисколько не смущало то обстоятельство, что она знала всего несколько английских слов и выражений и что Майкл владел итальянским в таком же объеме. Джованна свободно говорила по- французски, но этот язык был и вовсе недоступен Майклу. Так что на первых порах языком общения у них стал немецкий, на котором оба говорили очень прилично.
Со временем, благодаря энергии и настойчивости своей подруги, Майкл освоил итальянский язык, а она, в силу все тех же своих качеств, очень неплохо, хотя и с ужасным акцентом, стала болтать по- английски.
Пока продолжались раскопки, Майкл и Джованна каждый вечер встречались и шли в ближайшее селение, где у хозяйки небольшого магазина они сняли комнату на все время археологических работ.
Джованна не замечала ничего вокруг, она растворялась в своей любви. В моменты близости она почти всегда брала инициативу на себя и любила страстно, напористо, без устали.
Когда вулкан по имени Джованна делал передышку между бурными извержениями, Майкл осознавал, что в их дуэте он пел вторым голосом. Впрочем, его это нисколько не расстраивало, а лишь удивляло — с таким темпераментом у женщины он встречался впервые. Обычно на любовном фронте он играл роль командующего.
В отношениях Майкла к Джованне были теплота, сердечность, дружеское участие, но он никогда не любил ее, то есть не испытывал к ней того глубокого и сильного чувства, которое связывает воедино два сердца, две жизни, две судьбы.
Любвеобильная Джованна сначала восхищала, потом удивляла, позже — стала утомлять Майкла. Но он был терпим и снисходителен ко всем ее причудам.
Майкл боялся, что, когда придет пора расставаться, Джованна будет устраивать истерики, не отпускать его, хватая за руки и захлебываясь слезами. Однако его опасения оказались напрасными. Прощание прошло на удивление легко и спокойно.
Но Джованна явно рассчитывала на продолжение их романа. Она забрасывала Майкла письмами, правда, всегда короткими, потому что у нее не хватало терпения длинно и обстоятельно излагать свои чувства на бумаге. Поэтому еще чаще она звонила ему по телефону, объясняя, что хочет услышать живой голос и понять, не переменился ли к ней Майкл.
Джованна не упускала ни единого случая, ни малейшей возможности, чтобы встретиться с Майклом. Она ездила на все международные конференции и съезды, в которых принимал участие Майкл. Всеми правдами и неправдами ей удавалось пробраться туда если не в качестве докладчика, то в роли гостя.
Она не мешала Майклу выступать с научными сообщениями, общаться с коллегами, у нее были и свои профессиональные интересы на форумах историков и археологов. Но все часы, отведенные на культурную программу, все фуршеты, банкеты и уж тем более — все ночи Джованна неизменно проводила возле Майкла.
В постели она была неугомонна, словно хотела насладиться близостью с Майклом впрок, до следующей встречи, которая неизвестно когда состоится. Она ничего не требовала от него — ни слов любви, ни обещаний, — и он был благодарен ей за это, потому что отказать ей было бы очень трудно, а связывать себя какими-либо обязательствами он не собирался.
Коротких встреч с Джованной, которые происходили не так уж часто, Майклу было вполне достаточно. Если она настаивала на том, чтобы провести вместе недельку где-нибудь на море, то к концу этого короткого отпуска Майкл уже начинал тяготиться ее присутствием. Ее было слишком много для него. Но вдали от Джованны он иногда скучал по ней, ему не хватало ее энергии, и он не прочь был бы встретиться с ней на денек-другой. Но, как правило, текущие дела не позволяли это осуществить, а потом желание как-то само собой иссякало.
Так прошло больше трех лет.
На очередном международном конгрессе, где Майкл вновь встретился с Джованной, он не только выступал с докладом, но и руководил работой одной из секций и входил в комиссию, подготавливавшую резолюции и другие документы конгресса.
Майкл был так занят, что на общение с Джованной у него не хватало времени. К вечеру он так уставал после заседаний, дискуссий, переговоров, встреч с коллегами, что на удовлетворение желаний своей страстной подруги у него почти не оставалось сил. Один раз, пока она принимала душ, он просто уснул, не дождавшись ее.
