Талисман

— Уходить из… Зачем? — Ричард посмотрел на Джека, как на сумасшедшего. — Я не могу это сделать, Джек. Меня терзает лихорадка… у меня высокая температура… Я не могу…

— Но они бросают камни, Ричард!

— Галлюцинации не могут бросать камни, Джек, — Ричард как будто объяснял простые истины.

В окно влетел очередной булыжник.

— Высади своего пассажира, Слоут!

— Пойдем, Ричард, — Джек помог другу встать на ноги и повел его к двери. Ему было безумно жаль Ричарда — хотя, конечно же, не так, как Волка.

— Нет… болен… лихорадка… я не могу…

В окно летели камни.

Ричард вздрогнул и повис на плече у Джека.

Загрохотал дикий хохот. Собаки выли и дрались между собой.

Джек увидел, что бледное лицо Ричарда стало еще бледнее, и встревожился. Но он был недостаточно быстр, чтобы воспрепятствовать Ричарду войти в комнату Рауля Гарднера.

Ричард распахнул дверь комнаты соседа, и Джек, не сдержавшись, воскликнул:

— Смотри, что это?

В комнате все было перевернуто вверх дном. Стулья валялись по углам; на портрете Элдера Тейера были выколоты глаза, а голову его венчали рожки. На полу блестел разбитый стакан.

На лице Ричарда застыл ужас. Он не мог понять, как можно было допустить такое в школе Тейера, которая, как он считал, всегда славилась своей благопристойностью. Если подобное могло случиться…

— Кто это сделал? — сердито спросил он, и сам себе ответил: — Наверное, эти мерзавцы.

— Возможно, — ответил Джек. — Давай пойдем и посмотрим, что творится наверху.

— Зачем?

— Ну… может быть, мы найдем еще что-нибудь. — Джек говорил просто, чтобы что-нибудь говорить. — Возможно, там остался еще кто-нибудь нормальный, вроде нас.

Взгляд Ричарда, обращенный на Джека, кричал: «На самом деле я не хочу ни на что смотреть, но сейчас мои желания, похоже, не имеют никакого значения». Вслух же он сказал:

— Я не уверен, что смогу подняться по ступенькам. Меня всего трясет.

— Нужно попытаться, — и Джек повел его к лестнице.

Дойдя до второго этажа, они услыхали странный шум, разорвавший царившую в Нельсон-Хаузе тишину.

Выли и лаяли собаки — не одна, не десять, а сотни. Зазвонил колокол в церкви. Это сочетание звуков было непереносимо. Джек выглянул в окно. Одна из собак атаковала дерево. Две другие лаяли на памятник Тейера и пытались откусить бронзовую руку.

Джека всего передернуло.

— Пошли, Ричард!

И Ричард без возражений последовал за ним.

Второй этаж встретил их перевернутой мебелью, распахнутыми окнами, разбросанными пластинками и одеждой.

На третьем этаже было тепло и сыро; стоял густой туман. Когда они подошли к двери с табличкой «Душевая», стало жарко, как в сауне. Туман сгустился.

— Стой здесь и жди меня, — сказал Джек.

Ричард кивнул. Стекла его очков запотели, но он не пытался протирать их. Джек толкнул дверь и вошел. Его одежда сразу же промокла под потоками горячей воды. Помещение было залито водой; все двадцать кранов были отвернуты, и все они были направлены на центр комнаты. Вода стекала в канализацию через отверстие в полу, но очень медленно.

Джек разулся и принялся поочередно закручивать краны. У него, конечно, не было причин делать это, и он ругал себя за дурацкую потерю времени — но он тоже, как и Ричард, любил порядок.

Покончив с кранами, Джек вышел в коридор и не обнаружил там Ричарда.

— Ричард! — В груди у него что-то сжалось. — Ричард!

В воздухе висел тяжелый туман. Тишина. Влажная, липкая тишина.

— Ричард, где ты, черт тебя побери?

— Я здесь, — рука Ричарда опустилась ему на плечо, и Джек вздрогнул от неожиданности.

Они сидели в комнате на третьем этаже, в комнате мальчика по имени Альберт Хамберт. Ричард успел поведать Джеку, что хозяин этой комнаты — самый толстый мальчик в школе, и его прозвали Альберт-Окорок. В это было несложно поверить: в комнате скопилось великое множество всякой еды. Банки с едой перемежались коробками с мультфильмами, на которых было написано: «Любящая мамочка поздравляет сыночка с днем рождения».

«Некоторые любящие мамочки дарят своим деткам мультфильмы, а папочки покупают им рубашонки, — вяло подумал Джек, — и если в этом есть какой-нибудь смысл, то Джейсону известно, в чем он».

Они перекусили, и Джек занял наблюдательную позицию у окна, а Ричард снова уселся на кровать.

— Ты нервничаешь, — сказал он Джеку, — из-за того, что месяцами шатаешься по дорогам. Пора тебе вернуться домой, Джек.

— Лучше помолчи. Ты что, не видишь, что происходит вокруг?

Ричард облизнул пересохшие губы.

— Я нашел объяснение этому. У меня жар. Ничего этого нет, и мне только кажется. Ну, а если нет, то… Тогда во всем виноваты наркотики. Ты никогда не пробовал наркотики, Джек? — В глазах его был неподдельный интерес. «Наркотики могли бы быть причиной твоих выдумок», — говорили они.

— Нет, — сердито ответил Джек. — Ты мне всегда казался реалистом, Ричи. Никогда не ожидал, что увижу момент, когда твои — твои! — мозги откажутся работать.

— Джек, но это…

Он не успел закончить — вдребезги разбив стекло, влетел камень.

33. РИЧАРД ВО ТЬМЕ

Ричард вскрикнул и поднес руку к лицу; очки слетели с переносицы на пол.

— Слоут, высади его!

Джек встал. Гнев душил его.

— Нет, Джек! Отойди от окна! — попросил его Ричард.

У дороги стояло чудовище-Этеридж и смотрело на них.

— Пошел вон! — крикнул на него Джек. В ответ Этеридж захихикал. — Приказываю тебе именем моей матери, Королевы!

Этеридж гримасничал:

— Она умирает, Сойер! Королева Лаура умирает, и твоя мать тоже умирает… умирает в Нью-Хэмпшире… Слоут! А где твой галстук?

Ричард принялся растерянно ощупывать шею, лицо его подрагивало.

— Как только ты отправишь своего гостя, мы уйдем, Слоут! И все станет как раньше! Ты ведь этого хочешь? Разве ты не любишь свою школу, Слоут?