– Он приехал вчера и почти сразу же уехал. Квентин неторопливо спешился.
– Пока вы мне ничем не помогли, мисс.
Он взял ее за подбородок. На мгновение он увидел, как что-то промелькнуло в ее глазах, значит, она еще не сдалась. Что ж, это ненадолго.
– Где он? Я начинаю терять терпение.
Генриетта отпрянула.
– Говори.
– Побережье! – вырвалось у нее, а за спиной ее мать издала крик отчаяния. – Он отправился на побережье.
– Куда? Дувр? Рай?
– Нет, – прошептала Генриетта. – В Маргейт.
– Маргейт.
Квентин отступил и подождал, пока девчонка расслабится, затем снова взял ее за подбородок заставил посмотреть ему прямо в глаза.
– Я тебе не верю.
– Я говорю правду, – ответила она спокойно, ее лицо ничего не выражало. – Я не собираюсь рисковать жизнью ради него.
– О, Генриетта, – простонала миссис Вудли.
– Ты и папа приказали ему уезжать, ему и той женщине.
– Продолжай. Почему твои родители приказали ему убираться?
– Потому что это опасно.
Она вздохнула и на секунду закрыла глаза.
– Он надеялся, что мы спрячем его. Поэтому он сделал такой крюк по пути в Маргейт.
«Он решил ехать на север, потому что знал, что все решат, что ему удобнее сбежать через южный порт», – подумал Квентин и отпустил девушку.
– Вы слышали, лейтенант?
– Да, сэр, – ответил офицер. – Необходимо сообщить в Маргейтский гарнизон.
– Вы оказали нам неоценимую помощь, мисс Вудли, ваша правдивость заслуживает награды.
Девушка взглянула на него, потом на родителей, затем снова перевела взгляд на Квентина.
– Хорошей награды. Арестуйте их, – бросил он лейтенанту и взобрался в седло, игнорируя крики протеста. Его работа здесь была закончена. Теперь ему необходимо срочно выехать в Маргейт. А если Вудли вздумает противиться… Квентин улыбнулся. Что ж, теперь у него в руках есть средство, которое заставит его подчиниться. Его семья. Наконец-то Вудли заплатит за все.
В Кентербери царила утренняя суета. Бланш стояла на пороге старого, обшитого деревом дома и смотрела на маленькие домишки, которые соседствовали с огромной древней постройкой, нависшей над рекой Стур. Большая часть города строилась в средние века, поэтому у Бланш создавалось впечатление, что она героиня одной из сказок.
Вчера вечером они вошли в город через Вестгейт (Западные ворота), который, как потом сказал Саймон, был одновременно и городской тюрьмой. Они остановились в доме друга Саймона, в прошлом тоже актера. Он впустил их, не задавая лишних вопросов. Наконец, долгое путешествие из Лондона почти закончилось.
Из дома вышел мужчина и подошел к Бланш. Он был уже в годах, волосы на висках поседели, но все еще крепок телом и совсем не толстый. Его одежда была из хорошего материала и прекрасно сшита. Он выглядел преуспевающим торговцем, и Бланш понадобилось несколько секунд, чтобы его узнать.
– Пудра на твоих волосах отсвечивает на солнце, – сказала она. – Думаю, тебе лучше надеть шляпу.
Саймон поморщился.
– Мне и так жарко во всей этой одежде, не могу дождаться, когда закончится этот маскарад.
Бланш ощутила тревогу. Она не хотела думать о том, что когда-нибудь им с Саймоном придется расстаться.
– Нам многое надо выяснить сегодня. Пойдем.
Она взяла Саймона под руку, и они вышли на улицу. Она все еще носила накладки под одеждой, но уже не так много, как прежде. Она следила за своей походкой, стараясь идти спокойно и величаво, как подобает жене преуспевающего торговца.
– Вперед, Макдаф.
Саймон бросил на нее сердитый взгляд.
– Я уже начинаю жалеть, что позволил тебе выйти на сцену, – сказал он, продолжая идти, чувствуя теплое прикосновение ее руки. Ему, вне всяких сомнений, понадобится помощь, чтобы доказать свою невиновность. Но он был бы очень рад, если бы помощь исходила от кого-нибудь другого. Что будет, если их предприятие не увенчается успехом? За себя он не боялся, он знал, кто он и на что он способен. Но Бланш… если он не сможет предъявить ей доказательства, она никогда не поверит, что он не убивал Миллера. Именно эта мысль угнетала его больше всего.
