большего? Да, Карен поначалу казалось, что эти ни к чему не обязывающие отношения идеально сочетаются с ее карьерой. Но так ли это было на самом деле? Каково ей придется, если Майлз вдруг решит порвать с ней? Что, если она всего лишь временная замена Линды, и в ее объятиях Майлз пытается позабыть пережитую трагедию? И что же такого натворила эта Линда, чтобы подтолкнуть мужа к разводу?
Карен отложила ручку и задумалась: и как это ее, Карен Торп, угораздило оказаться в подобной ситуации? Удалось бы ей предотвратить беду, если бы она вовремя распознала опасность? Дело было в том, что она никогда еще не попадала в ловушку эмоциональной зависимости. Да и как Карен могла предположить, что ее отношения с мужчиной станут развиваться именно в таком ключе. Она, верно, обезумела!
Даже если закрыть глаза на нежданную беременность, проблема заключалась в том, что Майлз Диксон и впрямь стал очень много для нее значить, пусть сама она не желала в этом признаться даже себе. Но, к сожалению, – тут Карен болезненно поморщилась, – было абсолютно непонятно, какое место занимала в его жизни она, Карен Торп.
Хорошо еще, что Майлз отправился по делам в Уэллингтон. У нее есть целая неделя на обдумывание!
Зазвонил телефон, и молодая женщина устало провела ладонью по лицу. Получасовой перерыв на ланч истек, и сейчас на нее обрушится лавина сообщений.
Но в трубке раздался знакомый голос:
– Карен, давай завтра поужинаем вместе? Я все еще в Уэллингтоне, но задерживаться до конца недели не намерен.
– Хорошо, – согласилась она.
– Что-то не так?
Карен потрясло, что Майлз по едва уловимым модуляциям голоса сумел безошибочно догадаться о ее настроении.
– Нет, все в полном порядке. Просто с ног валюсь от усталости.
– Тогда в половине восьмого увидимся?
– Да, я… с удовольствием. Пока. – Карен положила трубку и на мгновение зажмурилась. Неделя, в течение которой она рассчитывала возвести надежные укрепления, внезапно сократилась до одной ночи.
2
Назавтра, к половине восьмого, Карен уже привела и себя, и квартиру в состояние «полной боевой готовности».
Она накрыла стол на веранде, в очередной раз порадовавшись тому, что квартира расположена на первом этаже. Вечер выдался изумительный, заходящее солнце окрашивало залив в переливчатые, золотисто-розовые тона, зажигало тысячами огней пену прибоя.
Но не пейзажем любовалась Карен. Стоя перед зеркалом в спальне, она придирчиво изучала собственное отражение. На ней было длинное, до полу, платье из кремового шелка. Скроенное по косой, оно мягко колыхалось при каждом движении и при этом превосходно скрывало фигуру: именно поэтому Карен его и выбрала. Наряд дополняли золотистые босоножки. Зачесанные назад волосы не скрывали золотых сережек в форме колец…
Тут в дверь позвонили. Карен бросилась открывать. На пороге стоял Майлз. Впрочем, почему Майлз? Пусть будет загадочный незнакомец в черном костюме… – Мисс Торп?
– Да. Что вам угодно? – чопорно отозвалась хозяйка, с замирающим сердцем вступая в игру.
– Я хотел бы войти.
– Сдается мне, я вас не знаю.
– Это дело поправимое, – вкрадчиво произнес гость.
– У меня есть выбор?
– По правде говоря, никакого.
– Понятно. – Карен прерывисто вздохнула. Что ж, тогда проходите.
«Незнакомец» переступил через порог и подождал, пока хозяйка закроет за ним дверь. А затем сомкнул объятия и жарко зашептал:
– Вы словно меня ждали, мисс Торп.
– Нет, не вас. Другого, – пролепетала она.
– Я постараюсь заменить его… – Чуткие пальцы скользнули по ее щеке.
Карен чуть заметно вздрогнула. Взгляды влюбленных встретились, а затем и их губы.
Когда поцелуй прервался, Карен едва устояла на ногах. Поддержав свою даму под руку, «незнакомец» повел ее в спальню. Там он осторожно потянул вниз «молнию» на спине платья – и кремовый шелк упал с плеч Карен. Мужчина в черном завороженно следил за тем, как платье соскальзывает все ниже… и вот оно уже, зашелестев, мягко легло на пол.
Теперь внимание гостя сосредоточилось на изысканном, пепельно-розовом лифчике и узких трусиках- бикини с крохотным серебристым бантиком.
– Мисс Торп, – «незнакомец» заглянул в аквамариновые глубины ее глаз, – удовлетворите мое любопытство. Когда вы выступаете на судебном заседании с присущим вам безупречным профессионализмом, сознают ли ваши коллеги, какое на вас восхитительное белье? Карен облизнула пересохшие губы.
– Я его… не всегда ношу. «Незнакомец» чуть заметно улыбнулся.
– Выходит, вы специально принарядились для того счастливца, которого ожидали нынче вечером?
– Да, – еле слышным эхом откликнулась она.
– Так он мечтает видеть в вас сладострастную обольстительницу?
Карен потупилась.
– . Или, может, вы сами хотите стать для него сладострастной обольстительницей, мисс Торп?
И снова она промолчала, но на этот раз бросила на него призывный взгляд из-под ресниц.
– Ответ истинной феминистки, – протянул мужчина в черном. – Но от имени вашего поклонника скажу, что не позволю вашим стараниям пропасть втуне. – Гость картинно снял пиджак и ослабил галстук.
Но дальше этого «незнакомец» не пошел. Он снова заключил свою даму в объятия и припал к ее губам долгим, самозабвенным поцелуем. И только потом взялся за застежку ее лифчика.
– У меня есть право высказаться? – томно осведомилась Карен, отстраняя его руку.
– Суд внимательно слушает, – заверил ее «незнакомец».
С легкой улыбкой она развязала его галстук, отшвырнула досадную помеху на кровать и принялась расстегивать пуговицы рубашки.
– Так вот какой ответ вы имели в виду! прошептал он.
– Могу я задать встречный вопрос?
– Мэм, у ответчика возражений нет.
– Отлично. Ощущаете ли вы себя неотразимым обольстителем, сэр? – Глаза ее лукаво блеснули, когда она запустила руку под рубашку, провела ладонью по его груди, а затем скользнула вниз по упругому, мускулистому торсу к поясу брюк.
– С каждой минутой все больше, мисс Торп, – серьезно ответил гость.
Руки Карен снова легли на его широкие плечи и беззастенчиво стянули вниз накрахмаленную белую рубашку. Загорелая кожа казалась гладкой на ощупь. И молодая женщина, склонив голову, коснулась губами впадинки у основания его шеи, одновременно высвобождая рубашку из брюк. И снова точеные пальцы на секунду замерли у пояса.
– Можно, теперь я? – осведомился гость голосом глухим и прерывистым.
– Суд внимательно слушает, – прошептала она. В аквамариновых глазах блеснуло неприкрытое торжество.
