Больше нет этих небесно-голубых глаз, которые так восхищали окружающих. Она больше не похожа на меня. Черты лица заострились, и выражение стало жестоким, как у ребенка, одержимого дьяволом.
Но я не могу отпустить ее. Прижимаясь ближе, начинаю гладить ее по нежно-русым волосам, надеясь вернуть свою сестренку.
— Он — Дьявол, — слышу я шепот, разрывающий нашу тишину. — Дьявол.
— Нет. Тише, милая, — шепчу я, — папа просто устал. Этого не было. Ничего не было. Это плохой сон.
— Сон?
Ника вырывается из моих объятий и, схватив за плечи, смотрит в мои глаза.
— Хватит. Мы должны это закончить. Отомстить. Я не хочу больше прятаться. Ты же знаешь, что он сделал со мной, с мамой? Мы остались одни.
Мне не под силу вынести ее взгляд, и я отворачиваюсь. Разве это не сон? Это не может стать реальностью. Все, что произошло в этом доме, лишь часть моего воображения. Чья-то злая шутка. Пытаясь спорить с ней, я качаю головой, а слезы предательски скатываются по щекам.
Ника видит, что я не помогу ее. Встав, она обходит меня и, шатаясь, исчезает в темном проеме двери. Страх одиночества поглощает меня целиком. Кажется, что темнота начинает сгущаться и клубиться вокруг меня. Не выдержав, я кидаюсь вслед за сестрой.
Коридор совершенно пуст, но мне слышно, как скрипят половицы под моими ногами, словно кто-то преследует меня, идет шаг в шаг. Ники нигде не было видно. Пройдя немного вперед, я остановилась у двери в комнату родителей. Ее освещал только включенный телевизор, но этого было достаточно для меня. На полу рядом с широкой кроватью лежала мачеха. Прошло уже больше часа, а она так и не сдвинулась с места. Рука неестественно вывернута, шею покрывал непонятно откуда взявшийся бурый шарф, который спускался и закрывал ковер. Я не хотела верить, что это ее кровь. В человеке просто не может быть столько крови. Тут мой взгляд привлекло движение на кровати. Это был отец. Первым желанием оказалось развернуться и убежать в свою комнату, но мужчина спал. Сквозь наступившую тишину можно было разобрать его размеренное дыхание. Он так и не надел штаны, а лежал на кровати полуобнаженным.
— Нечего выжидать, — я испуганно подскочила, услышав Нику рядом. В руках она держала две деревянные доски. — Возьми.
Не понимая, я послушалась ее, но не оценила их тяжести — они чуть не выпали из рук.
— Растяпа, — зло бросила сестра. — Иди и забаррикадируй это окно снаружи.
— Зачем? — мой голос предательски дрожал, а слезы никак не переставали литься из глаз. — Что ты задумала?
— Просто сделай это и жди во дворе.
Я еще раз взглянула на спящего отца, или то существо что заняло его место, и подошла к окну в прихожей. Открыв створки, мне удалось выбраться на козырек, а затем аккуратно перетащить за собой бревна. На коленях, чтобы не упасть, я проползла пару метров вперед и заглянула в окно спальни. Отец спал, отвернувшись в другую сторону, мачеха смотрела на меня. Ее отсутствующий взгляд был направлен в окно. Столько мольбы было в нем, столько отчаяния, что я нехотя отвернулась и попыталась забаррикадировать окно. Мне удалось сделать это тихо. Проводив прощальным взглядом свою семью, я спустилась вниз по высокой лестнице, которую наверняка для меня подставила сестра.
Несмотря на середину лета, ночь была холодной, я замерзала в своем легком платьице. Когда мне уже пришлось пританцовывать, чтобы согреться, я увидела, как Ника с трудом выходит из сарая. В руках у нее была большая темно-зеленая канистра.
— Что ты делаешь? — вскрикнула я, пытаясь отнять у нее ношу.
— Уйди с моей дороги и просто наслаждайся зрелищем. Я сейчас вернусь.
Она скрылась в нашем летнем домике, который еще утром казался мне настоящим раем.
Ее не было около пяти минут, и я готова была кинуться за ней следом, когда входная дверь открылась и Ника вынесла с собой небольшую черную сумку.
— Возьми ее.
Внутри были деньги и украшения мачехи, которые она так тщательно хранила в своей позолоченной шкатулке.
— Зачем ты…
Но договорить я не успела. Сестра чиркнула спичкой, и лишь на секунду задержав на ней взгляд, бросила в темный дверной проем. В следующее мановение яркое пламя, как огромный красный дракон взвилось вверх и унеслось вглубь дома.
Я слышала рев огня, который безжалостно поедал наш дом, но не могла оторвать взгляд от Ники. Она смотрела на пламя, свет которого окрашивал ее лицо в оранжевый цвет. Сестра улыбалась. Ее глаза блестели драгоценными камнями, стараясь уловить каждый отблеск этого пожара.
Через шум пламени раздался душераздирающий крик. Огонь добрался до отца. Я готова была кинуться ему на помощь, но Ника схватила меня за руку и больно сжала, приказывая стоять на месте. Отец метался по комнате, пытаясь выломать дверь, открыть окно или разбить стекло, но все было тщетно. Выхода не было. Мы стояли и смотрели, как он горит заживо. Его крики прекратились только когда начало светать. Теперь мы остались одни и мы свободны.
1
— Посидишь в машине? — Ника заглушила мотор, перегнувшись на заднее сиденье, чтобы достать сумку.
— Нет, — сухо бросила я. Мне надоело прятаться от ее друзей, словно меня и вовсе не существует. Вечера в одиночестве за десять лет успели значительно меня истощить. Телевизор — вот что мне обычно заменяло живое общение, потому что сестра постоянно отсутствовала, а когда возвращалась, не могла говорить ни о чем кроме как об охоте. Лекции на эту тему убивали меня еще быстрее, чем заточение. Поэтому я была рада любой возможности увидеть настоящую жизнь, пусть и среди таких же, как и моя близняшка.
— Уверенна? Они не самые милые люди и вряд ли смогут поддержать разговор об угрозе глобального потепления и изменении климата.
— Очень смешно. Я просто буду молчать. Ты от меня и слова не услышишь.
Сестра с сомнением взглянула на меня, так, что мне показалось, что я смотрю в зеркало, а потом кивнула.
— Прости. Я знаю, что не могу всю жизнь прятать тебя от других, просто ты же знаешь, что мир опасен, и я…
— Хватит, — медленно остановила ее я. — Мне уже не десять лет, так что закроем эту тему. Мы взрослые люди, и я ничуть не хуже тебя.
— Ты слабее.
— Только молчи, — отвлекла меня от размышлений сестра. — Притворись, что тебя вообще нет.
О, да. Именно этим я и занимаюсь всю свою жизнь. Мне можно было уже выдавать медаль за это или хотя бы какую-нибудь ученую степень. Но в ответ я лишь кивнула, выходя из машины.
Солнце только зашло, и поэтому улицы были многолюдны. Кто-то спешил домой, а кто-то — только начинал свой день, спеша по своим делам. Но все они были лишь серой массой, людьми, ничего не
