Что в Волшебном Граде живет? На что мне герб, замок, и лен, И грамоты мне для чего нужны. Оруженосец и паж мне зачем? Я сам Король своей страны. Я шлю на запад, шлю на восток, Куда пожелаю, вассалов шлю, Чтоб утром и в сумерках, в ливень и зной Возвращались они к своему Королю. От стонущей суши мне весть принесут, От ревущих во мгле океанов шальных, Реченье Плоти, Духа, Души, Реченье людей, что запутались в них». Король по колену ударил рукой И нижнюю губу прикусил: «Честный Томас! Я верой души клянусь, На любезности ты не расходуешь сил! Я многих графами сделать могу, Я вправе и в силе им приказать Позади скакать, позади бежать И покорно моим сынам услужать». «Что мне в пеших и конных графах твоих, На что сдались мне твои сыны? Они, чтобы славу завоевать, Просить моего изволенья должны. Я Славу разинутым ртом создаю, Шлю проворный Позор до скончанья времен Чтобы клир на рынках ее возглашал, Чтобы с псами рыскал по улицам он. Мне червонным золотом платят одни Не желают иные белых монет, Ну а третьи дают немного еды, Ибо званья у них высокого нет. За червонное золото, за серебро Я для знати одно и то же пою, Но за еду от незнатных людей Пою наилучшую песнь мою». Кинул Король серебряный грош, Одну из мелких шотландских монет: «За бедняцкую плату, за нищенский дар Сыграешь ли ты для меня или нет?» «Когда я играю для малых детей, Они подходят вплотную ко мне, Но там, где даже дети стоят, Кто ты такой, что сидишь на коне? Слезай с коня твоей спеси, Король! Уж больно чванен твой зычный галдеж. Три слова тебе я скажу, и тогда, Коль дерзнешь, в дворянство меня возведешь!» Король послушно сошел с коня И сел, опершись спиной. «Держись! — молвил Томас. — Теперь у тебя Я вырву сердце из клетки грудной!» Томас рукой по струнам провел Ветровой арфы своей колдовской; От первого слова у Короля Хлынули жгучие слезы рекой: «Я вижу утраченную любовь, Касаюсь незримой надежды моей, Срамные дела, что я тайно творил, Шипят вкруг меня, как скопище змей. Охвачен я страхом смертной судьбы, Нет солнца в полдень, настала ночь. Спрячь меня, Томас, укрой плащом, Бог знает, — мне дольше терпеть невмочь!»
