пацана и молча следили за ними.
Лейтенант, бурля сапогами, двинулся к суше, и Антон пошел вслед за ним, радуясь, что сапоги высокие и вода в них не попадает. Порой самые простые вещи вызывали в нем счастливое удивление человеческой смекалкой. Например, резиновые сапоги: ведь кто-то догадался, и какое это великолепное изобретение — резиновые сапоги! Идешь по морю, а ноги сухие.
— Здорово, орлы! — приветствовал пацанов явившийся из моря младший лейтенант Кипяченов.
— Здравствуйте! — пропищали мальчишки с латышским акцентом. — У вас авария? На мель сели?
— Догадливый народ, — усмехнулся Кипяченов.
— Попадет вам теперь, — рассудил мальчишка, у которого нос был подлиннее. — У нас в колхозе за каждую аварию па общем собрании рассматривают капитана.
— Часто снимают, — добавил второй, с носом пуговкой. — Был человек капитаном, а сделал аварию — и его в матросы.
— Не каркай, пузырь, — строго сказал младший лейтенант. — Покажи-ка нам, где ваша деревня.
— Поселок близко, три километра, — сказал нос пуговкой. — Вон там, за мысом.
— Не умел ехать, иди пешком, — вздохнул Кипяченов, и они пошагали вдоль берега на северо-запад, к рыбацкому поселку.
Через полчаса Антон и младший лейтенант сидели на крупных деревянных стульях перед столом председателя колхоза. Необычный председатель был одет в черную тужурку с якоренными пуговицами и тремя золотыми галунами на рукавах. Иго фуражка с золотым лавром на козырьке лежала на сером ящике радиостанции. Два черных телефона многозначительно молчали.
Антон смотрел то на радиостанцию, то на внушительное, как бы высеченное из дерева скульптором Коненковым лицо председателя колхоза. Строгое и заинтересованное выражение этого лица вселяло надежду.
— Так и сидим, как муха на липкой бумажке, — закончил свойрассказ младший лейтенант Кипяченов. — Вот такая драма и трагедия. Поможете, Арвид Янович?
— У меня есть сильный буксир, но он сейчас в море, — сказал председатель. — Был вездеход, он бы зашел в воду и столкнул вас. Но его увезли в другой колхоз, на северный берег. Мотобот или фишкутер вас не стащит.
— Ни в коем случае, — вздохнул Кипяченов. — Арвид Янович, может, у вас еще что-нибудь есть?
Председатель наморщил высокий, лысый лоб.
— Сколько весит судно? — спросил он.
— Двенадцать метрических тонн, — ответил младший лейтенант.
— Не так много, — сказал председатель. — Сидит на полном киле?
— Может, только с носа можно ладонь подсунуть, — улыбнулся младший лейтенант Кипяченое.
— Бревно! — сказал председатель.
— Кто… бревно? — насторожился младший лейтенант.
— Бревно подсунем, — пояснил председатель.
— Вы что же задумали… бурлаками? — изумился командир МО-32
— Вы можете предложить что-нибудь другое? — холодно осведомился председатель колхоза.
— Не могу, — смущенно улыбнулся младший лейтенант.
— Тогда прошу вас сидеть и ждать, — сказал председатель и потянулся к телефону.
Он звонил по многим номерам и разговаривал по-латышски. То мягко, удовлетворенно кивая головой, то повышая голос до приказного тона. Он все еще набирал номера, когда в кабинет стали заходить люди, все больше старики и парни старшего школьного возраста.
— Ведь это же жуть морская! — тихо восклицал младший лейтенант Кипяченов. — Ведь это же лезть в воду по горлышко! Надо мечтать о вечной славе, чтобы согласиться на такое самоотверженное безумство.
— Да, январь на дворе, — кивал Антон, соглашаясь.
А люди скапливались в просторном кабинете председателя, входили, выходили, разговаривали, поглядывая на двух' пришельцев в военно-морских пилотках с белым кантом.
Председатель подал знак, и все вышли на улицу. Арвид Янович вышел последним и запер свою контору на ключ. Антон взглянул на термометр, повешенный у двери. Увидев на приборе минус три градуса по шкале Цельсия, Антон вдруг сообразил, что ему тоже придется лезть в воду по самую шейку. Стало заранее жалко себя, и вспомнилась коричневая физиономия мичмана Дулина, когда лопнула паршивая головка блока. Не мог, что ли, заменить ее перед походом? Небось сам в воду не полезет! Антон сейчас ничего не имел против, чтобы отец, демобилизовал этого растяпу. Однако, подумав столь опрометчиво, он сразу пошел на попятный, нашел оправдывающие мичмана обстоятельства, и, вообще, ни один механик не может определить заранее, когда бесчувственная железка захочет треснуть…
Толпа топала резиновыми сапогами по гравийной дороге, извивающейся параллельно берегу моря. Остановились у двухэтажного сарая, огороженного развешанными на кольях сетями, взяли лопаты, веревки и четыре бревна. Снизившаяся над сараем чайка прокричала, паря, что-то соболезнующее. Справа под дорогой предостерегающе ворчало море. Хрустко подавался под сапогами гравий.
— Сорок человек, — подсчитал младший лейтенант Кипяченов. — Да наших десяток.
— Должны спихнуть! — уверенно сказал Антон. — Полсотни молодцов — это же сила!
— Я не об этом, — махнул рукой младший лейтенант.
— О чем еще можно думать? — удивился Антон.
— О том, наберется ли у меня на борту пять килограммов спирта. А что спихнем, в этом нам сомневаться нельзя. Гляди, какие бревна.
— Не в бревнах сила, — возразил Антон. — Какой председатель!
— Весомый моряк, — кивнул младший лейтенант Кипяченов.
Обогнули мыс, и Антон разглядел катер. Он стоял на том же месте, а может, чуть ближе к берегу. Арвид Янович замедлил шаги, спросил у Кипяченова:
— Он?
— Он, сердечный, — вздохнул командир МО-32.
— Нехорошо подошли, — сказал председатель колхоза. — Здесь длинная отмель и камни.
— Выбирать не приходилось, — пожал плечами младший лейтенант.
Впереди бежали мальчишки. Сверху скользила в воздухе чайка и произносила что-то тоскливое своим некрасивым голосом. Антон узнал место, где они высадились на берег.
— Ваша шлюпка? — спросил председатель, глядя на стоящий под берегом четырехвесельный ял.
— Моя, — кивнул младший лейтенант.
— Хорошая шлюпка, — одобрил Арвид Янович. — Садитесь в нее и плывите на судно. Люди сейчас подойдут.
Опустив ресницы и заметно смущаясь, Кипяченое произнес:
— Спасибо… У меня наберется граммов по сто спирта на брата… Как вы считаете, Арвид Янович, до или после?
— После, — деловито кивнул председатель. — Ноги растереть очень полезно.
На берегу разгорелся костер, и мальчик с носом пуговкой подкидывал в него корявые сучья.
Едва поставив ногу на металлическую палубу, младший лейтенант пошел распоряжаться:
— Матятин! Растопить плиту до красного каления! Венков, вернитесь обратно в радиорубку! Крутов и Жеребсон, в резиновых костюмах пройти море до глубины метр восемьдесят и растащить с пути все камни! Охотин, шлюпку на борт и закрепить по-походному! Механик, еще раз обследовать винт и рули! Мотор на малые обороты. Боцман, бухту тридцатисемимиллиметрового троса на палубу!..
Антон наладил стропы и ручной лебедкой вытащил из воды шлюпку. Он аккуратно установил ее в кильблоки, закрепил талрепами и укрыл брезентовым чехлом. Закрепить шлюпку по-походному — это значит закрепить ее так, чтобы она не упала, даже если бы катер перевернули вверх килем, приподняли и потрясли.
— Хорошая шлюпка, — повторил он слова Арвида Яновича. Шлюпка и в самом деле преотличная, гладкая, крутобокая,
