позвонил, зачем позвонил, откуда? А если кто узнал?
– Ну, милая, если ты ни одной душе не говорила, так и никто тогда не узнал. Потому что я – сама знаешь, могила. Я сама себе не враг, не враг сама себе. Один клиент соскочит – другие начнут отваливаться, другие. А у меня семья. Трое деток, трое. И всех кормить надо, кормить. На зарплату врача нынче, сама знаешь, не проживешь. Мы эту базу, ну вот, чтобы всех женщин, таких, как ты, с большим трудом создавали! По ниточке, по знакомству. И никто не хочет, чтобы в один прекрасный день все вот так раз – и рассыпалось. Никто не хочет!
– А у той, ну… у этой женщ… девушки… У нее… Как она?
– Здорова, Наточка, здорова. Деньги от тебя ей регулярно передаю. Фрукты-овощи она покупает, витаминится. Да ты не беспокойся. Недолго ждать осталось, недолго. Еще месяца три-четыре – и будем тебя в декрет оформлять, в декрет. Ты уже того, сама-то. Хоть животик себе какой накладной сделай, ну так – чтобы на работе или где подумали, что округлилась ты. Опять же, надо, чтобы разговоры, разговоры не пошли.
– Ладно… Придумается что-нибудь. Ох, Марья Федотовна! Страшно как! А вдруг она передумает?!
– Не передумает, не беспокойся. Не нужен ей сейчас ребятенок. Не нужен. Она замуж собирается. А тот, ну, за которого замуж, ребенка не хочет. Не хочет – просто категорически. Так что ты не беспокойся. Твой он будет, ребенок. Твой.
– Знаете как бывает – родит, к груди поднесут, и передумает она….
– Ну уж нет, такого не будет. Не поднесут ей. Как родит – сразу заберем и не покажем даже, не покажем. За это ты нам и деньги плотишь – чтобы все четко, четко чтобы все.
– Марья Федотовна, а вы ее наблюдаете? Вдруг какая патология, знаете, бывает же!
– Наточка, ты думаешь, куда пришла? Ты к врачам пришла! Мы не барыги, ты что, дорогая моя, не барыги мы! Если за что взялись – сделаем как в ажуре. И за ходом беременности проследим, чтобы, значит, плод был нормальный, и даже на сохранение положим, если что. Карточка на нее заведена – только на твою фамилию, а все данные ее, и на прием регулярно приходит, регулярно. Не переживай, Наточка, все будет в полном порядке, в полном.
Женщины продолжали негромко разговаривать, склонившись друг к другу, но было уже понятно, что больше ничего ценного услышать не удастся. Но Валька и без того стал обладателем очень ценной информации: судя по всему, Наталья Березнева не беременна, а только желает, чтобы ее за таковую принимали. Вероятно, она вообще не может иметь детей – иначе для чего же такие сложности? – и наняла, или… как сказать? договорилась, ну в общем, нашла женщину, которая согласилась бы родить для нее ребенка.
И вся эта операция, в которую вовлечены врачи женской консультации, проводится в глубочайшей тайне. Да, и база! У всех них есть какая-то база! Наверное, сведенный воедино файл с информацией о женщинах, жаждущих материнства, и о суррогатных, или как там они называются правильно, матерях, которые желают задорого продать свою способность родить!
Это было уже кое-что.
На цыпочках, все так же стараясь не скрипеть ботинками, Валька вышел из кабинета и осторожно прикрыл за собой дверь. Ожидающие своей очереди пациентки уставились на него, как на первого врага человечества.
Но у него уже созрел план, и для его осуществления Валька готов был пересидеть и эту очередь, и – для подстраховки – еще и следующую. Что он и сделал, хотя для этого понадобилось сидеть на дерматиновом диванчике и смотреть в потолок добрых два часа.
Но потом, когда рабочий день женской консультации подошел к концу и длинные, похожие на клистирную трубку коридорчики опустели, из кабинета номер семнадцать показалась круглая фигура врачихи Марьи Федотовны.
Одетая в простой кожаный плащ турецкого производства, с накинутой на голову шалью-«паутинкой» и переброшенными через руку ручками огромной сумки типа «кошелка старая, потертая», она смотрелась совсем просто – ни дать ни взять бабушка, которая выкатилась с работы и сейчас отправится в детский сад за внуками.
Оглянувшись по сторонам и лишь на секунду остановив равнодушный взгляд на Вальке, который теперь сидел на диванчике, весь подобравшись, как для прыжка, Марья Федотовна закрыла кабинет, опустила ключ в карман, прихлопнув его рукой, и покатилась к выходу.
На улицу они вышли вместе: Валька даже попридержал стеклянную дверь, пропуская врачиху вперед, но и этим он не привлек ее внимания; Марья Федотовна заметила, что странный молодой человек идет за ней след в след только тогда, когда оба они прошли уже чуть не два квартала.
Раза два оглянувшись на Вальку, она попробовала было убыстрить шаг – не помогло. Пугливо осмотрелась по сторонам, перехватила кошелку второй рукой, прижала ее к животу; попыталась обмануть его, нырнув в какую-то подворотню – Валька преследовал ее неотступно!
И вот только тогда, когда Марья Федотовна, прижавшись широкой спиной к обшарпанной стене подворотни, с выражением нешуточного ужаса на лице выставила впереди себя кошелку и приготовилась закричать, – тогда Валька, почти вплотную приблизившись к перепуганной женщине и взяв ее за руки, сказал тихо, вкрадчиво и очень вежливо:
– Марья Федотовна, не пугайтесь. Про вас мне рассказала ваша… ваша клиентка и пациентка, Наталья Березнева. Та самая, которая была у вас на приеме сегодня в пять часов. Понимаете? Вам нечего бояться, ведь рекомендация Натальи Николаевны говорит сама за себя, верно?
Слова или тон, которым они произносились, кажется, подействовали: большой круглый подбородок ее перестал дрожать, и рот, из которого вот-вот должен был раздаться крик, захлопнулся. Теперь она смотрела на Вальку без страха, но и без особенного доверия.
– Марья Федотовна, помогите. Вы – наше единственное спасение. Мне сказали, что вы творите чудеса. Нам с женой нужен ребенок, Марья Федотовна. Три года мы женаты и три года мечтаем о ребенке, и вот недавно врачи сообщили, что никакой надежды нет…
– Что?! Ты сказал ей, что женат? – не выдержала Арина.
Валька пожал плечами:
– А как бы я тогда выкрутился, сама посуди? Не обижайся, Арь, ты пойми, что это было просто необходимо – так сказать!
Вот дурында! Подумал, что его ревнуют!
– Да я не об этом! Она что – не удивилась, что ты такой молодой и уже женатый? Да еще три года? И даже если не удивилась и поверила – почему не посоветовала подождать еще несколько лет?
– Не забывай, что в той подворотне было темно, а в темноте я, может быть, еще смогу сойти за большого, всамделишного мужчину, – съязвил он, пряча в уголках глаз уязвленное самолюбие. – Ну и потом, рекомендация Натальи Березневой для нее говорила сама за себя. Словом, она дала мне телефончик. И даже почти без колебаний.
– Телефончик? Чей телефончик?
– Одной конторы. Официально она называется «Брачное агентство «Стрела Амура».
Арина поморщилась – пошлость названия ее покоробила.
– И, как стало понятно дальше из намеков Марии Федотовны, эта контора занимается не только тем, что знакомит перезревших девиц с потрепанными молодцами. В «Стреле Амура» оказывают и другие, более важные услуги. В частности, помогают завести ребенка… тем, кто не может сделать это самостоятельно.
– Так-так… – Арька только сейчас заметила, что продолжает машинально держаться за ручку помойного ведра, и отпустила его. Громыхнув, ведро покатилось по пожухлой траве. – Как ты думаешь, это нам может пригодиться?
– Не знаю. Но, во всяком случае, это информация.
– Так! – Она даже ногой притопнула от нетерпения, но в полумраке двора мелькнула чья-то тень, и ей пришлось пригнуться и снова сесть на эту железяку. – Так! Слушай! Я, кажется, поняла!
Мысль, которая пришла Арьке в голову, была так неожиданна, что она опять вскочила. Валька почти силой усадил ее на место. Прежде чем заговорить, она сделала три глубоких вдоха.
– Валька! Господи, это же так просто – почему мы не догадались сразу, Валька?! Помнишь этого, ну, того
