типа, ну, того убитого мужчину, которого мы, то есть я, то есть сначала я, а потом ты, нашли на лестнице??? Он же был оттуда! Он был ихний клиент!
– Чей?
– Этих, из «Стрелы Амура»! Ведь он же сделал мне предложение, ну то есть сперва в темноте и бреду принял меня за Анну, а потом сделал предложение!
– Так ты думаешь, что…
– Да!!! Как же его звали-то, господи… А! Соломон Фридман! Зубной врач! Ну конечно, он шел к ней на свидание!
– Стоп! – Валька снова заставил Арину сесть и даже слегка придержал за косу, чтобы она не вскакивала и не вскрикивала. – Если это так и Фридман нашел данные Анны в базе «Стрелы Амура», так почему же сама Анна говорит, что она с ним не знакома?
– А может быть, она и не знакома?
– То есть Соломон, ни разу даже не встретившись с Березневой, уже сразу готов был сделать ей предложение?
– А что, и такое бывает! Не забудь – она красавица!
– Все равно сомнительно.
– Так проверь! Нет! Вместе проверим! Завтра!
– Что?
– Арька! – донесся с балкона грозный папкин голос. – Арина! Быстро домой!
В последний раз он зазывал ее таким образом с улицы лет эдак десять-двенадцать назад.
– Сейчас, пап!
– Русский час – шестьдесят минут! Быстро, я сказал!
– Иду, иду!
Подумаешь! Как будто все то время, что Арька говорила с Валькой, он там переживал за ее отсутствие. Уж, наверное, намиловались со своей рыжей вволю!
– Арина!!!
– Иду!
Арька весьма неохотно вынула свою руку из теплой Валькиной ладони, и… ну в общем, перед тем, как ей скрыться в подъезде, они вдруг несколько раз быстро поцеловались.
На следующий день, как и было решено, Макс проводил Арьку в институт и без труда нашел в Мосгорсправке адрес Сарыгиной Киры Александровны, действительно родившейся 28 декабря 1982 года и проживающей по улице Фомичевой, 16.
Это был обычный панельный дом в обычной «Рабочей слободке», которую окружает район «Планерной» со всех сторон. Серый дом, осыпавшаяся штукатурка, грязный подъезд. Нужная квартира находилась на втором этаже.
Макс давил пуговку звонка, наверное, целый час – ответа не было.
– Вы к Кире? Ее нету. Вчера на «Скорой» увезли.
Сверху, держась за перила лестницы, спускалась соседка. С поводка у нее рвался черный с белыми подпалинами спаниель.
– Как на «Скорой»? Куда? Почему?
– А шут ее знает. Живот у нее подвело, что ли. Позвонила вот – собаку, грит, возьми у меня на время, теть Вера. Посмотри, мол, а я заплачу. Ну я и взяла, а чего ж. Поди, не обидит меня Кирюха, когда вернется.
Теперь она поравнялась с Максом и говорила, с трудом удерживая собаку. Было достаточно кинуть только один взгляд на это одутловатое, с сеткой прорванных капилляров лицо и воспаленные глаза, чтоб угадать в соседке Киры Сарыгиной обыкновенную пьянчужку, каких можно встретить едва ли не в каждом доме с такими вот грязными подъездами.
Максим поморщился, не утерпел и отступил на шаг, с трудом скрывая отвращение, – он до дрожи не любил некрасивых и дурно пахнущих людей.
Уже старая, на вид совсем древняя, маргинальша рассматривала его с нескрываемым любопытством и время от времени облизывала пересохшие губы. Это дало Максу время преодолеть себя и подготовиться к следующему неизбежному вопросу:
– А вы кто?
– Я? Одноклассник. То есть бывший одноклассник. Вот, пришел пригласить на вечер выпускников. В следующее воскресенье.
– Не пойдет она.
– Почему же? Может быть, ложная тревога, и ее сегодня уже выпишут. Кстати, а в какую больницу ее увезли?
– В… – она назвала номер больницы. – Но только все равно не пойдет она. Нелюдимка. Никуда не ходит. Такая родилась.
– Разве? А я помню ее совсем другой. Как-никак, учились вместе. Живая, веселая девочка… И мама у нее всегда была такая симпатичная, приветливая…
– Это Кирка-то? Нет, парень, ты что-то путаешь. Мать-то у Кирки действительно писаной красавицей была, да только этой вот самой приветливости в ней было совсем маловато.
Она еще раз посмотрела на Бардина, чего-то выжидая.
Намек он понял.
– Жаркий день сегодня, – быстро сказал Макс, хотя на улице было никак не больше десяти градусов и ветер. – Я все-таки немного подожду, вдруг Киру действительно выпишут, и она вот-вот вернется. Вы разрешите, я у вас подожду? Чтобы на улице не отсвечивать? Посидим, пивка откушаем…
– Лучше чего покрепче, – оживилась соседка.
– Ну, коньячка, – согласился Макс, доставая деньги.
Купюра исчезла в морщинистой и не очень чистой ладони с какой-то невероятной ловкостью.
– На ключ, – протянула она Максу ключ, помеченный куском грязной веревочки. – Поднимайся ко мне, я как раз над Кирой проживаю. Открывай и располагайся. А я вот сейчас собаку, да потом в магазин…
Она поспешила вниз вслед за визжащим псом, а Бардин поднялся наверх в до предела захламленную квартиру. В этом жилище было минимум мебели, но максимум грязи. Сквозняк, ворвавшийся вслед за ним с лестничной площадки, принялся радостно гонять по углам клочья пыли, сбивая их в огромные шары, из которых при желании можно было слепить снеговика. Дырявый диван с подложенными вместо ножек кирпичами, табурет, расколотое сиденье которого было обмотано синей изолентой, перекосившийся сервант с пустыми полками, голая лампочка под потолком… Это все, что составляло обстановку комнаты Кириной соседки.
В кухне стоял маленький, ниже Макса ростом, холодильник с облупившейся на боках краской, стол с неубранными пустыми бутылками и два табурета – братья тому, что он видел в комнате. На один из этих табуретов Макс и присел.
Вскоре вернулась соседка и, суетясь, навела на столе относительный порядок. Было заметно, что руки у нее дрожат, как у настоящей алкоголички…
– Ну и дела! – сказала она, шлепаясь рядом с Максом на второй табурет, так что он отодвинулся с плохо скрытой брезгливостью, которую соседка, к счастью, не заметила. – Одноклассник Кирюхин нашелся. Это сколько лет к ней никто не заходил!
Она выставила на стол пузатую бутылку «Арарата», выложила сыр и какую-то колбасу, достала из холодильника наполовину опустошенную баночку шпротов, зачерствелый батон и загремела полками стенного шкафа в поисках рюмок.
Спаниель носился между ними, радуясь неожиданной компании, и периодически взлаивал.
– Вот напасть! Погодите, запру я его щас. Тебя как зовут-то? Максим? А я Вера буду. Ну, за встречу, что ли? Ты смотри, одноклассник нашелся у Киры. Тебе сколько лить-то? До краев?
– Ээээ… ну… чуть поменьше, чем вам.
– Ладно, – легко согласилась она. – Как скажешь, мужчина. С мужиками я вообще не спорю. Так, спрашиваешь, почему Кирка нелюдимкой стала? Да из-за матери все. Мать у ней, вишь, парализовало, вот на девку все и свалилось. А помочь некому.
