два более нашего карлика Луки. Дитя по возрасту своему довольно разумен, которому семь лет».
Венценосные особы обменялись подарками: Петр преподнес своему маленькому коллеге «двенадцать фрегатов, усыпанных жемчугом и драгоценными каменьями», сделанных умельцами на Монетном дворе. Вся дюжина маленьких корабликов прекрасно держалась на «море», которым мог служить любой заполненный водой таз или корыто, и подчинялась командам короля-капитана.
От имени французского монарха Петру преподнесли «двенадцать превеликих книг в александрийский лист, переплетенных в сафьян под золотом, а именно: наилучшим образом выгравированныя изображения королевских зданий и садов в Версалии», а также пару бронзовых канделябров из личной спальни почившего Людовика ХIV, к которому русский царь относился с особенным восхищением, видя в нем выдающегося государственного деятеля. Очень красивые канделябры – в виде головы дракона.
На этом месте Вероника почувствовала, как сильно-сильно забилось у нее сердце. Она чуть не задохнулась от нахлынувшей на нее волны возбуждения!
– Петр I вывез из Франции и другие гостинцы, – заметил при этом Женя. – Обычно скромный, даже прижимистый в личных тратах, царь потратил в Париже немало денег на покупку предметов роскоши, большинство из которых предназначалось для его жены Екатерины. Это и две коляски с «двойными пружинами», парадная мебель, ткани, тафтяные и штофные женские платья, мужская одежда и парадное оружие и даже цветочные горшки, «которые употребляются в садах под цветки».
Но Вероника этого уже не слушала:
– Канделябр? Вы сказали, что Петру Первому подарили во Франции канделябры?! В виде трехголового дракона? Точно такие же, какой был в спальне у этого, как его, Людовика XIV?!
Жека кивнул, нервно потирая руки:
– Не точно такие же, а те же самые! В память о посещении Франции подарили пару канделябров, которая когда-то охраняла сон самого элегантного из французских королей. Факт этого подарка зафиксирован в дорожных грамотах и путевых документах.
– Но подождите, подождите, – заговорила Вероника, чувствуя, как голова у нее кружится, кружится и вот-вот готова оторваться от шеи и воспарить к каменным сводам библиотеки. – Вы говорите, что их, ну, драконов то есть, что вот этих канделябров-драконов, что их было
– Конечно, два. Канделябры в то время вообще отливались парами, это была своеобразная такая мода – иметь два парных предмета обстановки…
– Подождите, – снова повторила она, стараясь быть как можно спокойнее, хотя сердце снова билось у самого горла. – Вы говорите – канделябры в виде головы дракона были подарены во Франции Петру Первому и им же привезены сюда, к нам, в Россию? Да?! А… А куда же они делись потом?! Говорите!
Вместо ответа студент только развел руками:
– Увы, как раз в Россию попал только один из них. Второй был утерян, судя по всему, на обратном пути в Петербург. Существует даже довольно забавная версия о том, как это случилось. Заехав из Парижа в Берлин, Петр Первый три дня дожидался там прибытия из Амстердама своей супруги Екатерины. По свидетельству современников, ожидая жену, Петр не особенно стеснял себя в еде и питье и вел себя свободно; о шумных загулах, попойках и драках русского царя и его свиты в те дни говорил весь Берлин.
Помимо участия в застольях, русский царь много и со страстью играл в карты. Во время одной из таких игр, заподозрив своего партнера, Родиона Аряскина, в нечистой игре, он схватил один из стоящих на столе канделябров и, по старой традиции картежников, недолго думая, съездил ему по морде. Говорят, что перед этим Петр и его свита выпили не один литр крепкого эля, «заполировав» его сверху кое-чем покрепче.
Бронзовый дракон едва не раскроил Аряскину череп – его спасла счастливая случайность. Рука царя дрогнула, и канделябр всего лишь разбил шулеру челюсть и выбил зубы, которые дождем осыпались на ковер, прямо под ноги игрокам. После этого свита увела беснующегося императора и уложила его спать, к Аряскину привезли врача. Наутро история была всеми забыта, если не считать того, что из-за сотрясения мозга и серьезной травмы челюсти Родион Аряскин не мог продолжать путь и на какое-то время остался в Берлине.
Перед отъездом царь навестил его и, смеясь, приказал считать дракона, который изуродовал внешность шулера, царским подарком –
– Это все, что пока известно о втором канделябре, вывезенном Петром из Франции, – закончил Женя, который к середине рассказа заметно воспрял и избавился от застенчивости. – Можно только предположить, что Родиону Аряскину не доставляло удовольствия каждый день видеть перед собой дракона, так помявшего ему личность. И скорее всего бывший царский приближенный постарался избавиться от канделябра при первой же возможности. Наверное, передарил кому-нибудь там же, в Германии, или продал.
– А тот канделябр, который остался у Петра Первого?
– О, о нем известно гораздо больше. Некоторое время он стоял в кабинете Петра в Петергофе, затем, уже в екатерининские времена, попал в Зимний дворец и сейчас пылится где-то в запасниках Эрмитажа.
– Это точно?
– Думаю, да. Я делал запрос – мне ответили, что да, все правильно, бронзовый канделябр XVII века, отлитый по эскизу Джованни Баттиста Тьеполо, значится в музейном фонде Петербурга. Особой ценности не представляет, так что широкая публика вряд ли его увидит.
– А почему вы делали такой запрос? Почему вас заинтересовал именно этот дракон?
– Меня вообще заинтересовала история этой поездки Петра по Европе. Я решил, что эта тема станет моей дипломной работой. А если бы мне удалось при этом отследить историю и всех ее экспонатов, то очень может быть, что такую работу мне засчитали бы не только как диплом, но и как первый шаг на пути к званию кандидата наук…
– Ясно. А теперь: вы ведь простите, что я задаю так много вопросов, правда? Честное слово, на это есть свои причины, и я вам тоже потом кое-что расскажу… А теперь вы объясните мне, что именно имела в виду ваша начальница, когда говорила о странной истории, которая случилась с журналом «Русский антиквар»? Его что, украли?
Женя сделал какой-то неопределенный жест плечами и сильно побледнел.
– Это… Это просто какой-то мифический случай. Этот журнал… Он сгорел.
– То есть? Его подожгли?
– Нет. Он сгорел сам по себе, ночью в запертом ящике, куда мы кладем заказанную литературу. Знаете, как бывает? Читатель приходит, заказывает какую-нибудь книгу и журнал, целый день с нею работает вот там, в зале за столом, а потом подходит время идти домой или еще куда – в общем, нужно прерывать работу. А тратить время на поиски нужной литературы, снова и снова выписывая ее из каталога и дожидаясь, пока библиотекарь поднимет ее из хранилища, не хочется. А выносить книги и журналы за пределы читального зала нельзя. Тогда он подходит к нам и просить отложить ему книгу до завтра. В этом случае мы запираем все, что ему нужно, в специальный ящик, и на следующий день читатель просто предъявляет свой документ и снова получает книги уже из этого ящика…
– Ясно, ясно, я поняла это все с самого начала. – Не в силах сдерживать свое нетерпение, Вероника снова схватила парня за руку. – Дальше, что дальше?
– Четыре дня назад к нам пришла женщина, она попросила журнал «Русский антиквар» за 1872 год…
Жека запомнил эту читательницу по двум причинам: во-первых, Елена Дмитриевна, так звали заведующую залом редкой книги (ту самую, к которой обращалась Вероника), отлучилась на какое-то короткое совещание и на месте выдачи книг оставила вместо себя Жеку, который сильно робел в новой для себя роли и невольно вглядывался в каждого, кто с ним разговаривал. А во-вторых, женщина попросила именно «Русский антиквар», то есть журнал, с которым Женя и сам наметил для себя поработать именно в этот день. В номере за 1872 год была помещена статья о канделябрах, которые были чем-то знамениты в России, и студент не без оснований рассчитывал отыскать в ней что-нибудь важное для своей будущей диссертации.
– Как она выглядела? Эта читательница?
