и не случиться.
— И все же я опасаюсь, — промолвила она.
— Этого не может быть, — взволновался Рамблер.
Ему было чертовски трудно беззаботно поглядывать вокруг.
— Конечно, — звучно произнес майор, — к поэзии надо иметь вкус даже солдату. Если речь идет, разумеется, о действительных духовных ценностях, как, например, у Теодора Кернера.
Майор подкинул гостям новую пищу для разговоров. Как образцовый хозяин, он заботился о приятных темах для беседы. На очереди были культурные события, то бишь литература. И — понеслось:
«Видите ли, нордическая раса… они воспринимают это глубоко, всей душой… я, например, постоянно обращаюсь к исландским сагам, это придает душе мужество, хотя я не хочу сказать, что у меня его не хватает… ну, если бы мы не обладали германским духом, то… полные декаденты, эти французы, ничего удивительного в том, что мы разнесли их в пять недель… и нас — стоящие враги нам нашлись только в лице русских… и потом — наследие, наследство, кровное наследство, кровь и земля, пласты… а мой муж говорит: когда я вдыхаю аромат германской земли, я не стыжусь слез… что я хотел еще сказать: одна из страниц книги, в переплете, с золотым тиснением, она была на следующий день вся влажная — от слез…»
Наконец появился обер-лейтенант Крафт. Он быстро осмотрелся, подошел к майорше. Слегка поклонился и произнес:
— Добрый вечер, фрау Фрей.
— Добрый вечер, — холодно ответила она.
Обер-лейтенант обратился к майору и сказал:
— Прошу извинить за опоздание, меня задержали на службе.
— Прошу, прошу, — соблюдая приличия, ответил майор, — служба прежде всего.
— Так точно, господин майор, — сказал обер-лейтенант Крафт.
Тут он оторвался от основного ядра этого изысканного общества и через все помещение прошел к Сибилле Бахнер. Вздохнув, он опустился около нее на стул.
— Вы должны простить меня, — сказал он приглушенно. — Я ведь должен был зайти за вами, но поезд опоздал на тридцать минут.
— Фрау Барков приехала? — с явной заинтересованностью спросила Сибилла.
— Да. Я отвез ее в гостиницу. А там ее уже ждал генерал.
— Что же это за дама? — немного помедлив, спросила Сибилла.
Крафт посмотрел на нее и слегка улыбнулся. Ее, несомненно, распирало от любопытства.
Он ответил:
— Фрау Барков — женщина лет сорока. Кажется, генерал прекрасно знает ее и видит не в первый раз.
Обер-лейтенант Крафт начал внимательно рассматривать присутствующих. В это время общий разговор как-то застопорился. «Надеюсь, не из-за моего появления», — подумал Крафт, немного обеспокоенный. Он прислушался к словам, долетавшим до него, и ему показалось, что это сущий вздор. Он посмотрел, нет ли чего выпить. Но до этого по распорядку еще не дошло.
— Ну и манеры у этого типа, — прошептал майор своей супруге.
— Невыносимые, — ответила майорша.
Фрей отправился поглядеть, как идут дела на кухне, ибо напитки стояли там. Майорша в это время пыталась направить в нужное русло иссякавший пустой разговор. Офицеры прикладывали усилия, чтобы поддержать ее, как и положено было по отношению к супруге их командира. Молодые дамы вели себя довольно пассивно; они старались не споткнуться на какой-либо оплошности, не принятой в свете, хотя никому до этого не было дела.
— Так ты что, уверена? — донимал свою подругу озабоченный Рамблер. — Ты действительно думаешь, что…
— По всей видимости, да.
— Может, ты ошиблась, просчиталась в сроках?
— Откуда ты это взял? — спросила его дама с удивлением.
— Ну, может, ты просто спутала числа в календаре, понимаешь?
— Я всегда хорошо умела считать, — ответила она.
«Проклятие, — подумал обер-лейтенант Рамблер. — Черт бы побрал эти сборища! И всех баб заодно».
Молодые местные дамы сидели вытянувшись, чуть наклонившись, что должно было производить соответствующий эффект, подчеркивать их недоступность. Они жеманно улыбались, серебристо смеялись, как правило, в подходящих местах беседы. Они были уверены, что должны достойно представлять свой маленький городок в этом высшем обществе, и все это — пока на них глядели. Некоторые из них могли составить хорошую партию для женихов, подобающих их сословию и приданому. Например, дочь бургомистра, маленькая, ядреная, свежая, с мясистым задом и лунообразной физиономией — как у мамаши. Она, правда, всегда потела, но ведь на ее имя были записаны два доходных дома и крупный земельный участок между городком и казармами. Затем дочь владельца бензоколонки, мастерской по ремонту автомашин, пункта проката автомобилей и продажи их, маленькое, куклообразное существо с миловидным личиком, но с громадными желтыми зубами. Однако единственная наследница. Девица, с которой имел дело Рамблер, была племянницей строительного подрядчика, который переделывал казармы и возвел весь военный городок, — пышногрудая особа, все время тяжело вздыхавшая, на вид кобыла кобылой, но интересовавшаяся политикой. Она руководила местным союзом германских девушек. Ее бездетный дядя был, как говорили в городе, очень привязан к ней. И именно об этом думал сейчас обер-лейтенант Рамблер.
Он уже начинал рассматривать всю историю с ней в ином свете. Как говорят в союзе германских девушек, дети есть гарантия будущего…
— О чем ты думаешь? — спросила она Рамблера. — И улыбаешься…
— Я думаю о тебе, — ответил он. — О нас и о нашем будущем.
— Я ведь с самого начала поверила в тебя, — сообщила она.
— Ну я же офицер, — сказал он скромно. — Я знаю свои обязанности.
— Мы, женщины, — говорила меж тем Фелицита Фрей, — всегда знаем, что к чему. Иначе какие мы были бы женщины, германские женщины?
Так она нашла наконец новую тему для общей беседы. Девиз: благотворительность и обязанности женщин, особенно в военное время. И опять пошло:
«…как имеет обыкновение говорить мой муж, женщина должна сознавать, что она германская женщина, особенно в такие времена, — каждую неделю мы посещаем лазарет, если, конечно, остается время от других обязанностей… нет, как они нам всегда благодарны, наши дорогие солдаты… я всегда приношу им цветы, даже розы от моего мужа, я не считаюсь ни с чем… Арчибальд, говорю я ему, мы не имеем права мелочиться, даже если речь идет о твоем специально разведенном сорте „Гинденбург“, — вы знаете, изумительная вещь, алебастрово-белая, символ чистоты, душевной, разумеется… и как блестят их глаза, когда я прихожу, они теряются от переполнившего их чувства благодарности… у одного целиком оторвана рука, понимаете, даже правая, а он смеется и говорит мне: „Подумаешь, я же левша“… ха-ха-ха, от такого прелестного юмора у меня слезы навернулись на глаза…»
— Можно что-нибудь выпить? — громко спросил обер-лейтенант Крафт.
Присутствующие были шокированы или, в зависимости от натуры, удивлены. Реакцию фрау Фрей можно охарактеризовать как возмущение. И когда она наконец овладела собой, то сказала:
— Господин обер-лейтенант, еще не время.
— Но не для меня, — не смутившись, заявил Крафт. От того, что она там болтала, его просто замутило: захотелось водки или свежего воздуха.
А майорша язвительно произнесла:
— Если вам наше общество неприятно, господин обер-лейтенант Крафт, то…
— Я и так собирался вскоре уйти, — поднялся Крафт. — Мне еще необходимо выполнить некоторые поручения генерала.
— Прошу, — сказала майорша, — мы вас не удерживаем.
