Дверь беззвучно распахнулась.
– Сегодня он левша.
– Забавно,– отозвался Лоулесс, в его голосе звучало одобрение.– Идиосинкразия
– Кажется, изменения личности беспокоят его больше, чем мы ожидали.
На лице Лоулесса не дрогнул ни один мускул. Доктор Саваж был не из пугливых, но Лоулесс отличался суровым нравом. Саваж неуютно поерзал в кресле. Они сидели за длинным обеденным столом красного дерева.
– Полагаете, что мы выбрали неправильного преемника? – спросил Лоулесс.
Еще один их собеседник промолчал. Саважу пришлось отдуваться за двоих.
– Отнюдь. Я просто хотел отметить, что задача, которую мы поставили перед собой, совершенно новая и неисследованная. И конечно, последствия ее трудно предугадать.
Лоулесса позабавило то, как Саваж перешел от атаки к глухой обороне.
– Эта задача не такая уж и новая.
Он оглядел лица собравшихся за столом. Перед ним сидели ученые и доктора, которые совершенствовали, изобретали, экспериментировали и исправляли работу, которые поддерживали живой
Старик ковырнул поджаренным тостом густой желток яйца, сваренного в мешочек.
– Каковы последние результаты?
Мегера сидела за другим концом стола. С помощью пульта дистанционного управления она включила экран, висящий на стене. Сюда передавалось изображение камер наблюдения в апартаментах Гена.
Пленник бродил кругами по комнате. Сейчас он разглядывал большую коллекцию портретов, висящих над камином. Они изображали пожилых людей, одним из которых был Лоулесс.
– Результаты ЭЭГ,– начал Саваж,– показывают, что в нем уживаются две четко выраженные личности. Каждая стремится захватить контроль над его воспоминаниями.
– Какие-нибудь признаки слияния?
– Нет.
Голос Саважа дрогнул, и это не понравилось Лоулессу.
– Почему я должен вытягивать информацию из своего родственника? Продолжай.
– Слияния не произошло, но ни одна личность еще не одержала победу над другой. Он оказался неподатливым материалом.
Лоулесс усмехнулся, хотя глаза его так и не потеплели.
– За это я его и ценю.
Саваж поднялся и протянул старику диаграмму.
– Мы всю ночь пытались стимулировать область САЗ его гипоталамуса.
Лоулесс впился зубами в тост, покрытый слоем желтка.
– А, хотели добраться до его долговременной памяти? А как вы ее стимулировали?
– Звук. Особая музыка.
– Очаровательно. И как он реагировал на это?
– Исходя из его нынешнего состояния, мы сочли наиболее подходящей музыку второй половины пятнадцатого столетия, первой половины шестнадцатого – мадригалы Жоскена Депре и оперы Клаудио Монтеверди.
Лоулесс удовлетворенно откинулся на спинку кресла.
– Это была моя любимая музыка, когда я жил в Праге.
Мегера не разделяла общих восторгов.
– Это меня и беспокоит. Именно в Праге мы в последний раз встречались с Кикладом. И еще: Киклад – левша.
Лоулесс отбросил салфетку.
– Это моя любимая музыка. А не его.
Он щелкнул пальцами, требуя расчистить стол.
Из темных углов выскользнули слуги, поспешно унесли китайские блюда, мармелад и столовые приборы. И подготовили стол для дальнейшего.
Мегера даже не подняла головы от документов, отдавая распоряжение касательно ежедневного распорядка дня своего хозяина. Перед Лоулессом появился поднос с таблетками и стаканами.
Препарат, замедляющий старение, включал в свой состав железо (для крови), аспирин (для сердца), противовоспалительные средства (для мозга) и сапогенины фуростанола (для печени и почек). Еще он принимал витамины В
