глаза мечтательно гляд?ли въ небо, но взглядъ ихъ быстро тускн?лъ, в?ки опускались… Мотька начинала собираться домой.
— Тетенька! — не открывая глазъ, подзывалъ ее Митроша,
— Ну, что, что? Спи теперь, мн? пора.
— Тетенька! — шепталъ мальчикъ. — Смотри… смотри не запей!
Въ другіе раза обсуждались гостинцы.
— Еще Катьк? калачъ, — говорилъ Митроша.
— А сайку хот?лъ? — быстро возражала Мотя.
— Аль сайку? — соображалъ мальчикъ — Сайка съ изюмомъ.
И онъ мечтательно водилъ по сторонамъ своими большими, задумчивыми глазахи.
— Ахъ, скор?й бы, скор?й! — съ внезапнымъ порывомъ восклицалъ онъ и судоржно сжималъ одну въ другой свои тоненькія, исхудавшія ручки.
Иногда Мотя засиживалась и Егоръ возвращался при ней. Она непривычно съеживалась и роб?ла.
— Не поправляешься? — неизм?нно спрашиваль Егоръ мальчика.
— Получше мн?,- отв?чалъ Митроша.
— Получше, а все не встаешь?
— Скоро встану.
— Матрена-то тутъ чего? — справлялся Егоръ, кидая на землячку быстрый, не особенно дружелюбный взглядъ.
— Уйду я сейчасъ… уйду! — торопливо говорила Мотя.
Бл?дное личико Митроши вспыхивало н?жнымъ румянцемъ.
— Ко мн? она. Чего гонишь? — возбужденно вступался онъ за своего друга.
— Да не гоню. Пусть ее, пусть! — съ презрительнымъ снисхожденіемъ отзывался Егоръ. — Въ тепл? посидитъ, погр?ется.
Мотька сконфуженно пятилась къ двери и уходила.
Изо дня въ день становился Митроша все худ?й и слаб?й. Егоръ уходилъ на работу съ ранняго утра, а мальчикъ оставался одинъ. Онъ лежалъ на своей постельк?, думалъ о чемъ-то и гляд?лъ въ окно на клочекъ далекаго неба. Иногда это весеннее небо было св?тло, лазурно, иногда оно темн?ло, играло дымчатыми переливами облаковъ. Митроша долго смотр?лъ на него, потомъ закрывалъ глаза и тогда т? же облака, проплывая, принимали для него знакомые, желанные образы, уносили съ собою, шептали ему непонятныя, но чарующія р?чи. Онъ уже не тосковалъ; онъ жилъ лихорадочно и смутно, изр?дка и не вполн? возвращаясь къ д?иствительности, которая перем?шивалась для него съ мечтами, пополнялась фантастическими образами и явленіями. Иногда странность того или другого вид?нія поражала и его.
— Разв? мертвые ходятъ? — спрашивалъ онъ, обращаясь къ Мот?.
Мотька пугалась и пятилась отъ него, махая руками.
— Да ходятъ. Я знаю, я видалъ, — спокойно подтверждалъ мальчикъ, не понимая ея испуга.
— Катьки н?тъ. Катька умерла, — сказалъ онъ ей въ другой разъ.
— Кто говорилъ? Отъ кого слышалъ-то? — встрепенулась Мотя.
Митроша погляд?лъ на нее длиннымъ, недоум?вающимъ взглядомъ и отвернулся.
Приношенія Мотьки уже не радовали его.
— Спрячь, — говорилъ онъ ей холодно и равнодушно. — Сунь мн? подъ подушку… Подальше.
Она совала. И говорила ему, и в?рила сама, что еще немного, н?сколько дней, и оба они, она и Митроша, по?дутъ въ Любановку и она донесетъ его, дотащить на своихъ рукахъ.
— Весна теперь, тепло… Травка зеленая… Оживешь ты у меня, поправишься, тоску твою, хворь всякую какъ рукой сниметъ.
— Скор?й, скор?й… шепталъ Митроша, и изъ-подъ опущенныхъ в?къ покатились слезы.
— Будешь у меня молодцомъ, красавчикомъ, отцу помощникомъ, Катюшк? своей кормильцемъ, поильцемъ, — съ упоеніемъ, нарасп?въ говорила Мотя.
— Тетенька! — громко вскрикивалъ мальчикъ, какъ бы пробуждаясь. — родная моя! Скор?й, скор?й!
Онъ повернулъ къ ней глаза, полные тоски и муки.
— Скоро тепери да, да… — успокоивала она.
Онъ уже опять гляд?лъ на нее удивленнымъ недоум?ваюшимъ взглядомъ.
— Все равно! — съ глубокимъ вздохомъ говорилъ онъ.
Мотька бросила пить. Она работала сколько могла, напрягая свои небольшія силы и сберегая каждый грошъ, чтобы увеличить имъ сокровище своего маленькаго друга. Она ободрилась какъ-то, повесел?ла и съ виду стала казаться здоров?й и красив?й. Общества прежнихъ знакомыхъ она изб?гала и при встр?чахъ съ ними терялась и роб?ла, какъ виноватая.
Никому не пов?ряла она своихъ надеждъ и ожиданій и, казалось, таилась отъ себя столько же, сколько и отъ людей. Собственно, надеждъ и ожиданій у нея не было никакихъ. Отдаваясь своему новому чувству, она д?йствовала и говорила порывомъ, какъ бы по вдохновенію: она не задавала себ? ни задачъ, ни вопросовъ; она не размышляла, не анализировала. Среди мрака и холода, окружавшаго ее, она вдругъ какъ бы почувствовала на себ? тепло, св?тъ, ласку… И умилилась, и разн?жилась, и почувствовала въ себ? приливъ небывалыхъ силъ. Забота о мальчик? поглотила ее всю, не оставляя м?ста для личныхъ разсчетовъ. Единственной потребностью ея становилось вид?ть Митрошу и отдыхать въ разговорахъ съ нимъ.
Одинъ разъ Мотя застала мальчика спящимъ. Она подошла къ нему, но онъ, противъ обыкновенія, не открылъ глазъ.
— Митрошъ? — тихо окликнула его Мотя.
Она постояла надъ нимъ, посмотр?ла, потомъ с?ла на полъ и прислонилась головой къ краю его подушки.
«Спитъ», думала она и съ т?мъ св?тлымъ чувствомъ радости и покоя, которое Мотя испытывала только зд?сь, она вздохнула полной грудью, далеко, отдыхая, вытянула ноги и тоже закрыла глаза. Съ ранняго утра она была на ногахъ, сильно утомилась и по спин? ея и по всему т?лу проб?гала теперь легкая дрожь озноба.
Она задремала.
Когда Мотя проснулась, въ комнат? было почти темно. Около Моти стояла хозяйка квартиры, держала въ рукахъ маленькую лампу и св?тила ей прямо въ лицо. Митроша спалъ.
— Господи ІисусеЙ Заспалась-то какъ! — спохватилась Мотя и вскочила на ноги.
— Егоръ-то чего сегодня провалился? — сердито сказала хозяйка. — Не померъ бы безъ него.
— Кто? — невольно вскрикнула Мотька и тутъ же почувствовала, какъ въ груди ея, а потомъ во всемъ ея т?л? что-то забилось и задрожало.
— Кто? Не ты и не я. Мальчишка, вишь, помираетъ.
Мотька растерянно погляд?ла на хозяйку.
— Спитъ онъ, — робко, съ мольбой возразила она.
— Спить! — сердито передразнила ее та. — говорила — въ больницу свезти надо.
Мотька дрожала. Челюсти ея громко стучали, а глаза жаднымъ, просящимъ взглядомъ впивались въ лицо Митроши.
— Митрошъ! — позвала она. — Митрошъ!
Хозяйка махнула рукой, поставила лампу на столъ и вышла. Мотька низко наклонилась надъ нальчикомъ.
— Митрошъ! Это я, Мотька… Не помирай, смотри… Слышь? Хочешь, завтра въ Любановку-то по?демъ? Завтра? Ась?
Она прислушалась и услыхала его слабое, неровное дыханіе.
— Митрошъ! А Катьку-то… Что жъ, Катьку-то… забылъ?
Отчаяніе вдругъ охватило ее. Она всплеснула руками, метнулась сперва въ одну сторону, потомъ въ
