информацию ей равных не было.
Он рассказал ей о Дине Свенсон и об их странной встрече. И о Джерри тоже, дурачке, превратившем все в шутку, и уверял, что они имеют дело с сумасшедшей и что он ни за что не вернет аванс в миллион долларов, пусть его застрелят.
— Может, и правда, она с приветом, — задумчиво сказала Мэри Лу. — Иначе зачем ей вам рассказывать, что она собирается кого-то убить. Уверена, она вас разыграла.
— Прекрасно. Просто великолепно. Значит, по-твоему, она нас разыграла, — с сарказмом произнес Стивен, вылезая из кровати. — Вот все и решили. Теперь я со спокойной совестью могу заняться текущими делами. — Он направился в ванную комнату. — А о возможной жертведавай и думать забудем, верно? — бросил он через плечо.
— Так нет никакой жертвы, — рассудительно сказала Мэри Лу.
— Пока, — зловеще заметил Стивен.
— И не будет.
Стивен рассердился.
— Черт побери, Мэри Лу. Не выступай с таким видом, будто знаешь, о чем говоришь.
Захлопнув дверь ванной, он уставился на себя в зеркало.
К тому времени как он вышел из ванной, Мэри Лу уже исчезла, оставив суровую записку, что вернется поздно.
Это было последней каплей. Они всегда проводили субботние дни вместе, ходили за продуктами, заглядывали в кино, сидели в кафе, а когда возвращались домой, и она начинала возиться на кухне, он мог себе позволить завалиться на диван и посмотреть по телевизору спортивную передачу.
Теперь благодаря миссис Дине Свенсон день полностью испорчен.
Он прикинул: может, стоит позвонить Джерри и сказать ему, куда он может засунуть миллион Дины. Но, с другой стороны, может, Джерри и прав: оставить деньги и ждать — авось ничего не случится. Дина Свенсон мало напоминала опасную убийцу. Просто очень богатая женщина, имеющая на кого-то зуб, и, разумеется, ни о каком идеальном убийстве не может идти и речи.
Да и вообще, они-то с Джерри что могут сделать? Все только одни разговоры, которые они обязаны хранить в тайне.
Так почему тогда он все выложил Мэри Лу и испоганил такой хороший день?
Потому что его грызло беспокойство. Не нравилась ему эта история. Стивену казалось, что его поймали в ловушку.
Но, с другой стороны, он абсолютно ничего не мог сделать.
Внезапно Стивен взял телефон и набрал номер Лаки. Он не видел ее уже несколько недель, так что неплохо бы с ней поболтать. Она близкий человек, сводная сестра. Потрясающая женщина, много привнесшая в его жизнь, особенно после смерти Кэрри, его матери, тихо умершей во сне от сердечного приступа.
Ему здорово не хватало Кэрри. Она вырастила его одна и, несмотря на все трудности вначале, сумела привить ему чувство собственного достоинства, дать хорошее образование и шанс преуспеть в жизни.
В течение многих лет она обманывала его, утверждая, что его отец умер, когда Стивен был маленьким. Но однажды он узнал правду. Его родной отец — Джино Сантанджело, с которым Кэрри лишь однажды переспала и которому никогда не говорила о последствиях.
Им обоим трудно было воспринять правду, и ему, и Джино, но за последние полтора года у них постепенно сложились определенные отношения. Не то чтобы такие, как между отцом и сыном, но вполне уважительные и прочные.
С Лаки все по-другому. Она сразу приняла Стивена как сводного брата, да и к Кэрри относилась тепло, пока та была жива. Он всегда будет ей признателен за это. Такая женщина — одна на миллион.
Отозвался автоответчик. Стивен оставил сообщение и попытался дозвониться до Джино.
— Как насчет пообедать вместе? — предложил он.
— Что это с моими ребятишками на этой неделе? — проворчал Джино. — Пейж в городе. Это вам ни о чем не говорит?
Стивену было ужасно приятно считаться одним из ребятишек Джино. Медленно, но верно он завоевывал свое место.
— Тогда я приглашаю обоих, — сказал он.
— Когда Пейж в городе, еда меня не интересует, — ответил Джино. — Сам понимаешь.
— Ну тогда извини.
— Не извиняйся, позвони в понедельник.
На Пейж Вилер были черный кружевной пояс с резинками, шелковые чулки, бюстгальтер и больше ничего. Несмотря на свои уже почти пятьдесят лет, она все еще оставалась очень привлекательной — фигурка карманной Венеры, масса рыжих вьющихся волос, хрипловатый голос и чувственная улыбка.
Хотя у Джино за его жизнь баб перебывало больше, чем у любой кинозвезды, он никак не мог насытиться Пейж — идеальной, с его точки зрения, партнершей, с которой не страшно стариться, — умной и веселой бабой, по достоинству ценившей Фрэнка Синатру, получающей удовольствие от секса и умеющей поддерживать разговор на приличном уровне.
— Кто это был? — спросила Пейж, когда он положил трубку.
— Стивен. Приглашал нас обедать. Я отказался.
— Почему? — Она продефилировала мимо Джино, выделывая танцевальные па.
— А ты как думаешь? — спросил он, хватая ее. — Тебе кто-нибудь говорил, что ты бабец что надо?
Она улыбнулась.
— Да, Джино, ты. И много раз. Мне это нравится.
Он положил руку ей на ногу.
— Тогда на колени и повтори это еще раз.
— Если ты настаиваешь. Однако разреши мне тебе напомнить — леди
Потом Джино в изнеможении упал на кровать. Сердце бешено билось.
Когда сердце утихомирилось, он вспомнил про Стивена и пожалел, что так резко отказался. Потянувшись к телефону, он набрал его номер. Никто не ответил.
Пейж спала, лежа лицом вниз на смятых простынях. В этой женщине было что-то особенное. Рядом с ней он начисто забывал о своем прошлом.
Джино встал, подошел к комоду и достал из ящика ювелирную коробочку от Гарри Уинстона. Открыв ее, он любовался бриллиантовым кольцом. Величина камня была во вкусе Элизабет Тейлор.
Он и раньше покупал Пейж подарки, обычно на Сорок седьмой улице, где у него были знакомства, позволявшие рассчитывать на скидку. Но с этим кольцом все обстояло иначе. Он купил его за полную цену.
Если Пейж захочет, она получит кольцо. Беда вся в этом «если». Если она захочет развестись с Вилером — хватит уж всяких отговорок — и выйдет за него замуж.
Бриджит считала недели, оставшиеся до каникул. Скорее бы наступило пятнадцатое июня — и она свободна до конца лета. Как хочется поскорее избавиться от этой душной, тоскливой школы. Она уже поговорила со своей бабушкой насчет того, чтобы провести большую часть каникул с Ленни и Лаки.
Шарлотта не возражала.
— Как хочешь, дорогая, — сказала она безразлично, хотя, наверное, была до смерти рада от нее избавиться.
