Леди Босс

этого.

— Правда? — Она попыталась выглядеть заинтересованной. — А что вы здесь делаете?

Если бы Гарри стоял, он бы вытянулся в полный рост. А так он только расправил плечи и гордо ответил:

— Я — главный киномеханик.

Ну, разумеется. Как будто он ей может что-то рассказать.

— Надо же.

— Я работал на мистера Эйба Пантера, когда тот был еще здесь, — продолжил Гарри с достоинством. — Тогда все обстояло иначе, можете мне поверить. — Сообразив, что его слова можно воспринять как жалобу, он замолчал.

— Готова поспорить, вы скучаете по добрым старым временам, — поощрила его Лаки.

Гарри нашел еще одно пятно на скатерти и принялся энергично тереть его.

— Все меняется. Я понимаю, — заметил он неопределенно. — А вы сюда просто зашли? Или работаете?

— И то и другое, — ответила Лаки. — Меня зовут Люс, я племянница Шейлы Херви. Вы Шейлу знаете? Она — секретарша мистера Стоуна. Ну, она заболела, и я вроде ее замещаю.

— У Шейлы нет племянницы, — сказал Гарри, несколько раз быстро моргнув.

«Сукин сын!»

— Вы сидите напротив нее, — заметила Лаки, не потеряв присутствия духа.

— У нее одна сестра, у которой нет детей. И никаких других родственников. — Гарри поправил очки. — Я люблю все знать о людях.

— Тогда, значит, у Шейлы были тайны, — заметила она равнодушно.

Гарри покачал головой, как если бы он ей не поверил, но ничего не сказал. Воцарилось молчание.

Миртл принесла два стакана воды со льдом и показала пальцем на Джонни Романо, в этот момент торжественно шествовавшего в отдельный зал в сопровождении своего постоянного эскорта.

— Вот это мужик! И такой сексуальный, — выпалила Миртл, подталкивая Лаки локтем. — Вот что я вам скажу миленькая. Я ничего не имела бы против того, чтобы пробраться в его палатку какой-нибудь темной ночкой. А вы?

— Где моя рыба? — обиженно спросил Гарри.

— Все еще плавает. — От души рассмеявшись, Миртл поспешно удалилась.

Через час Лаки снова сидела в кабинете Германа.

— Почему Микки отказывается дать вам финансовые бумаги?

Герман повертел в руках тяжелое пресс-папье.

— Понятия не имею, — признался он.

Она потянулась за сигаретой и закурила.

— Вам надо на него надавить.

Ее тон Герману не понравился, но он промолчал.

— Да, кстати, а кто такой этот киномеханик, Гарри как его там?

Герман немного подумал, потом сказал:

— Вы имеете в виду Гарри Браунинга?

— По-видимому. — Она выдохнула тонкую струйку дыма. — Такой тощий, лет пятидесяти, а может, и ближе к шестидесяти. Маленький и вредный.

Герман покашлял, чтобы показать, что дым его беспокоит.

— Да, это Гарри Браунинг. Он чуть ли не дольше всех на студии. А почему вы спрашиваете?

— Потому что, когда я ему сказала, кто я, он тут же сообщил мне, что у Шейлы нет племянницы.

Герман нервно рассмеялся.

— Гарри считает, что он знает всех. Не обращайте на него внимания, он странный малый.

— Черт возьми, Герман. Если Гарри знает всех, то, может, он сможет рассказать мне что-нибудь о Микки Столли. Как вы думаете?

— Не совсем понимаю, что вам надо, — ворчал Герман, обиженный не только тем, что она продолжала курить, но и неподобающими женщине выражениями.

— Все, что проходит мимо вас, — сказала она прямо.

Через шесть недель она пошлет этого старина созерцать звезды. Определенно, его дни на студии сочтены.

— Ладно, Герман, вот что вам надо сделать. Позвоните Гарри как его там и скажите ему, что я действительно племянница Шейлы, придумайте какую-нибудь жалостливую историю о давно пропавших родственниках. И еще, договоритесь о просмотре всего отснятого материала по «Настоящему мужчине». Хочу посмотреть, что это такое.

— Но…

Она загасила сигарету. Курение — плохая привычка, надо бы бросить.

— И не возражайте, Герман. Предполагается, что у вас в рунах дубинка, так воспользуйтесь ею. Пусть они вспомнят, что вы представитель Эйба Пантера, так что самое время дать кой-кому пинка под зад, потому что, если вы этого не сделаете, появится большое искушение у меня.

Герман поежился.

— А сейчас я ухожу, — продолжила она. — Мне жарко. И я устала. Завтра приду снова. Так что до завтра.

На бульваре Голливуд машина Шейлы сломалась. Лаки вылезла из нее, злобно пнула, отчего самой же стало больно, и вошла в порнокинотеатр, напротив которого машине пришло в голову отдать концы.

— Можно от вас позвонить? — спросила она жующую резинку блондинку-кассиршу.

— Вон там на улице телефон, — прошепелявила блондинка. — Через два квартала.

— У вас что, здесь нет телефона?

— Не для посторонних.

Лаки сняла страшные очки, которые сводили ее с ума, и уставилась на женщину жгуче-черными глазами.

— А десять монет сделают его доступным для посторонних?

Женщина не колебалась.

— Давайте деньги.

Лаки помахала десяткой в воздухе. Кассирша схватила бумажку, запихнула ее под лифчик и вытащила грязный белый телефон, видимо, стоявший на полу.

Зритель, покупавший билет на фильм «Похоть», демонстрировавшийся в кинотеатре, подвинулся поближе к Лаки, набирающей номер.

— Не хочешь пойти со мной? — предложил он. — Я заплачу за твой билет, детка.

Она холодно улыбнулась.

— Возьми свой билет и мой. Сверни их потуже и засунь себе в задницу. Понял, крошка?

Он схватил билет и кинулся прочь.

Лаки жалобно заговорила в трубку, взывая о помощи.

— Боджи? Забери меня. Я сыта по горло.

13

— Где Лаки? — нетерпеливо спросил Стивен. — Я уже несколько дней пытаюсь до нее дозвониться, и никто не может дать мне вразумительный ответ.