— Осмелюсь сказать, что могла бы. И все-таки, я думаю, что полезнее получить более строгий курс. Ведь мы будем заниматься в библиотеке, вы понимаете, и в конце недели вам будет дано задание отыскать информацию об определенных периодах, представляющий интерес. Вам придется соревноваться с другими студентами — и это пойдет вам на пользу. Частные уроки гораздо менее эффективны, уверяю вас. Я вас понимаю, трудно соревноваться со студентами. Если не получится так же хорошо, как у них — это может задеть вас. Однако, не следует забывать, что они уже прослушали курс элементарной истории, а вы, возможно, — нет.
— Никаких «возможно» — я не изучал историю никогда. Но я вовсе не боюсь соревнования и не думаю, что это может задеть меня — особенно, если вы научите меня премудростям пользования историческими ссылками.
Селдону становилось совершенно очевидно, что эта женщина нравится ему все больше и больше. Мысль о том, что она будет обучать, доставляла неизъяснимое удовольствие. К нему пришло ощущение того, что с этого дня вся его жизнь круто изменится. Да, — он обещал Хьюммену все свои силы отдать разработке своей теории, но это было обещание ума, а не сердца. Сейчас же его охватило странное желание схватить психоисторию за глотку, чтобы найти ей практическое применение. Очевидно, — это было влияние Дорс Венабили. А, может быть, Хьюммен на это рассчитывал? В таком случае, Хьюммен — действительно удивительный человек!
Клеон I завершил обед, который, к сожалению, представлял собой скучнейшую церемонию. Это означало, что он обязан провести время в беседах с разнообразными официальными представителями — даже с теми, которых он не знал. Набор стандартных фраз, выслушивание заверений в лояльности к короне. А пища, когда очередь все-таки доходила до нее, успевала остыть и потерять вкус. Существовала возможность обойти все эти неприятные моменты. Есть до того, в одиночку или со своими близкими, с кем можно было расслабиться и не взвешивать каждое слово и жест, и уже после этого переходить к официальной церемонии — во время которой можно было бы обойтись ну разве что — грушевым напитком. Груши он любил. Однако, если бы он воздерживался от еды в присутствии гостей — они могли расценить его действия как оскорбление. Жена для этого не подходила, поскольку ее присутствие только усугубило бы его несчастье. Он женился на ней потому, что она принадлежала к влиятельной династии, что позволило укрепить взаимопонимание в Империи и ослабить оппозицию. Он бы с радостью предоставил ее самой себе, кроме тех случаев, когда приходилось предпринимать некоторые усилия для продолжения рода. Честно говоря, — он не любил жену. Вопрос с наследником был уже решен, и он практически не замечал ее существования. Клеон захрустел орехами, пригоршню которых взял со стола, и громко позвал:
— Демерзел!
— Сир?
Демерзел всегда появлялся мгновенно. Он вообще всегда крутился подле дверей кабинета — так подсказывал инстинкт раболепия. Итак, он появился почти мгновенно, и Клеон подумал, что это очень важно. Конечно, иногда Демерзел отлучался, и Клеон всегда замечал отсутствие своего советника. Это раздражало Императора.
— Что с тем математиком? Я забыл его имя.
Безусловно, Демерзел прекрасно понял, кем интересуется Император. Но, вероятно, ему захотелось узнать — как много помнит Император и он спросил:
— О котором из них вы говорите, Сир?
Клеон нетерпеливо взмахнул рукой.
— Предсказателя. Который был у меня.
— Которого мы отправили?
— Отправили… не отправили — не в этом дело! Того, что был у меня на приеме. Ты обещал держать в поле зрения все, что связано с ним. Как успехи?
Демерзел откашлялся.
— Сир, я пытался это сделать.
— А-а! Это следует понимать таким образом, что ты не преуспел? — Клеон злорадствовал. Демерзел был единственным министром, у которого не бывало промахов в работе. Другие никогда не признавали неудач. А, поскольку неудачи, тем не менее, были делом обычным, — применить заслуженное наказание было нелегко. Возможно, Демерзел честнее других лишь потому, что редко допускает ошибки. Грустная мысль пришла в голову Императора: если бы не Демерзел, — он не знал бы, как звучит правда. Скорее всего, это удел всех императоров, и это было причиной того, что Империя… Он отогнал невеселые мысли, и неожиданно почувствовав раздражение из-за молчания собеседника, к тому же без признания вины, в то время как он восхищался честностью этого человека, резко выпалил:
— Ну, так ты потерпел неудачу, я прав?
Демерзел не вздрогнул.
— Сир, я только частично потерпел неудачу. Я чувствовал, что его присутствие на Транторе может вызвать ненужные осложнения. Проще было бы предположить, что менее хлопотно было бы отправить его домой. Он и планировал вернуться на свою планету на следующий день, но всегда существует вероятность непредвиденных осложнений — ведь он мог передумать и остаться. Именно поэтому, я поручил двум уличным молодцам позаботиться о том, чтобы он отправился в тот же день.
— Ты знаком с уличными молодцами, Демерзел? — Клеон развеселился.
— Очень важно, Сир, иметь дело с разного рода людьми — ведь каждый из них может быть по-своему полезен. Уличные молодцы — не исключение. Случилось так, что они не справились.
— В чем же причина?
— Весьма странно, — оказалось, что Селдон умеет драться. Он их просто побил.
— Математик умеет драться?
— Бесспорно, — увлечение математикой и умение вести бой — вещи плохо совместимые. Однако, относительно недавно, мне стало известно, что Геликон славится этим — я имею в виду умение вести бой, а не увлечение математикой. Причина моей неудачи лишь в том, что я поздно узнал эту подробность, Сир. Мне остается просить извинения у вашего Величества.
— Ну хорошо, хорошо. Надеюсь, что после этого эпизода, на следующий день, он отправился домой, как и планировал?
— К сожалению этот эпизод привел к обратному. Подхваченный событиями, он решил не возвращаться на Геликон и остался на Транторе. Возможно, его уговорил кто-то, кто, скорее всего, стал свидетелем драки. И это еще одно непредвиденное обстоятельство.
Император нахмурился:
— Иными словами, наш математик, как его все-таки зовут?
— Селдон, Сир. Хари Селдон.
— Итак, этот Селдон недосягаем?
— К большому сожалению. Мы проследили за его перемещением — сейчас он в Стрилинговском Университете. И пока он находится на территории Университета — он неприкасаем!
Император негодовал, его лицо налилось краской.
— Мне надоело это слово — «неприкасаем». Не должно быть таких уголков в Империи, куда не может дотянуться моя рука! И тем не менее, в моем собственном Мире, вы говорите мне, что кто-то может быть недосягаем. Это недопустимо!
— Ваша рука, Сир, может дотянуться до Университета. Вы можете в любой момент, как только примете такое решение — послать свою армию и вырвать этого Селдона. Поступать так было бы нежелательно.
— Почему бы тебе не сказать «неосуществимо» на практике, Демерзел. Ты уподобился этому предсказателю. Это возможно, но неосуществимо практически. Я — Император, который считает возможным все. Ты слышишь — все! Нет ничего практически неосуществимого для меня. И помни, если Селдон «практически недосягаем», то до тебя-то я мигом доберусь!
Эдо Демерзел не придал значения этой тираде. Человек за троном знает о своей необходимости
