разбегающиеся от бешеных выплесков лавы. Дальше мелкие предметы внизу начали сливаться. Шар попал в восходящую от вулкана струю горячего воздуха; он все быстрей и быстрей набирал высоту.
Вальд летел. Какое-то время он чесал репу, соображая, что же теперь делать. Похожая ситуация встречалась ему в детстве, в книжке про Незнайку, но это было слишком давно — он уже не помнил, как поступают в подобных случаях. Он повернул рукоять газа в сторону надписи «Майна», но то ли поворачивал слишком слабо, то ли при этом нужно было делать что-то еще — шар продолжал набирать высоту и при этом явно смещался в юго-западном направлении.
Вальд поневоле залюбовался открывшейся его глазам панорамой. Все недавние достижения столичного градостроительства проплывали под ним — причудливый городок Манежной площади, затем гигантский сверкающий купол белоснежного Храма; какое-то время он летел над рекой, минуя металлическую мачту со стоящим под ней Петром Первым и загодя восхищаясь прекрасным видом обновленного стадиона в Лужниках. Глаз Вальда безошибочно выхватывал из необозримой перспективы величественные символы времени: по одну руку — новенькое здание Счетной Палаты на Зубовской площади, по другую — комплексы Сбербанка и Газпрома; пролетая мимо Юго-Западной, он едва не залюбовался голубыми стеклянными многогранниками центра «Зенит», но вовремя вспомнил, что центр этот является незавершенным долгостроем, и скрепя сердце отказался от своего намерения.
Миновав район Теплого Стана, Вальд покинул территорию Москвы. Здесь он сообразил, что шар поднимается все выше и выше, и забеспокоился. Он схватился за бархатный борт корзины и закричал:
— Эй, кто-нибудь!
Конечно, он не ожидал, что кто-нибудь ответит ему. Тем более сразу двое… Однако именно так и случилось; он услышал два разных звука, перекрывших ровное гудение установки для нагревания воздуха. Один из этих звуков доносился снизу, откуда-то из-под корзины, и походил на голос Сида Кампоамора, воздухоплавателя. Голос этот был утробен, слова протяжны и неразличимы. Галлюцинация, подумал Вальд. И есть отчего: невероятное впечатление от этого Сида… катастрофа на полигоне… лихорадка и недосып последних дней…
Ему стало жутко; но другие звуки, которые он услышал прямо из-за своей спины, были еще страшнее. Звуки эти вообще не были человеческими. Некто сзади нечленораздельно кряхтел, как пришелец из видео. Только не это, подумал Вальд. Это уже чересчур. Он покрутил головой, стараясь избавиться хотя бы от одной из двух галлюцинаций, и это частично удалось: голос Сида умолк, в то время как кряхтенье за спиной даже усилилось и приобрело интонации некой угрозы. Тогда Вальд резко обернулся и увидел перед собой странное. Карикатурная, как бы сплющенная голова на очень длинной и тонкой шее выглядывала из-за нагревательной установки и, слегка наклонившись, смотрела на Вальда немигающим взглядом блестящих выпуклых глаз.
— Вот как, — сказал Вальд, не зная, что и думать.
Голова уже не издавала звуков. Вальд зажмурился и, собрав остатки мужества, заглянул за установку. То, что он увидел, слегка его успокоило. Это был всего лишь приличных размеров страус — конечно же, как и сам Вальд, заскочивший в корзину во время взрыва вулкана. Видимо, единственной целью страуса было привлечь внимание человека; едва Вальд обернулся, страус счел эту задачу выполненной и замолчал. Грустноватый взгляд его говорил: «Ну вот, теперь ты видишь, что влип не один. Давай, соображай, как будем выкручиваться».
Вальд, впрочем, и без напоминания уже серьезно озаботился вопросом посадки. Для начала он осмотрелся в корзине, центральную часть которой занимала нагревательная установка, а оставшееся пространство — множество баллонов и всяческие ящики и мешки. Вальд кратко обследовал содержимое емкостей; вытянув шею, страус внимательно и молчаливо следил за всеми его действиями. Кроме оборудования и инструментов, предназначенных для собственно воздухоплавания, в ящиках и мешках обнаружилась теплая одежда и даже немалый запас продовольствия. Вальд нашел отвертку и открутил с ее помощью несколько болтов, держащих крышку нагревательной установки. Снять крышку оказалось невозможным — ее держало еще что-то изнутри. Вальд отогнул крышку в сторону и заглянул вовнутрь. Он увидел такое количество трубочек и проводов, что ему расхотелось пытаться далее. Он прикрутил обратно болты, положил на место отвертку, сел на ящик и задумался.
Теперь ему вспомнилось, как закончился полет Незнайки. Шар просто остыл и спустился самостоятельно. Значит, следовало ждать, пока в рабочем баллоне не кончится газ. Сколько ждать — час, неделю? Где-то здесь, подумал Вальд, должен быть парашют. Наверняка есть. Может, даже не один. Но, во-первых, он никогда прежде не прыгал с парашютом, и делать это без какой-либо практики казалось еще более опасным, чем продолжать полет, а во-вторых, как же быть со страусом? Этично ли оставлять в корзине ни в чем не виновное живое существо? Он ощутил угрызения совести и представил себя на месте страуса. Сидишь себе в зоопарке, горя не знаешь… и тут тебя сдергивают с насиженного, везут к огнедышащему вулкану… в тебе просыпается первобытный ужас… с находчивостью, не меньшей, чем у генерального директора «ВИП-Систем», ты запрыгиваешь в корзину… и на тебе… Ну почему ты не орел, подумал Вальд, с досадой глядя на страуса. Был бы орел — добрался бы до земли своим ходом… Да что орел, курица и та могла бы спланировать. Вальд осторожно приблизился к страусу и, обследовав его крылья, понял, что они явно не годились ни для какого планирования. Страус проявил беспокойство и предостерегающе закряхтел.
Вальд в отчаянии выглянул из-за борта корзины. Птицы и облака шныряли вокруг него; из особенно плотного облака неожиданно вынырнул воздушный лайнер, и мимо Вальда на большой скорости пронеслась шеренга прильнувших к иллюминаторам лиц, глядящих на него с изумлением и завистью. Последним из них было лицо Алонсо Гонсалеса, который одновременно тыкал пальцем в стекло и что-то пытался объяснить соседям по самолету.
Шар, подхваченный новым потоком горячего воздуха, выбрался из облаков и резко рванул на запад. Краткое явление Гонсалеса слегка отрезвило Вальда и отняло у него остатки надежд на скорое спасение. Он понял, что помощи ждать неоткуда; единственное, что оставалось — это ждать, пока не кончится газ. Ему надоело смотреть и беспокоиться. Страшная усталость последних дней, часов и минут разом навалилась на Вальда; он вытащил из мешка что-то вроде плащ-палатки, завернулся в это, прибился под теплый страусиный бок и заснул.
В тот самый момент, когда воздушный шар с Вальдом на борту стремительно покидал испытательный полигон, Ана и Вероника покинули туалет «Французских Линий». За дверью, ведущей в коридор, никого не было. Они посмотрели друг на друга и расхохотались так же дружно, как двое до них. При этом Вероника слегка дрожала, и Ана заметила это.
— Ты почему дрожишь?
— Не знаю. От нервности. Знаешь, я боялась.
— Чего?
— Когда те двое зашли, я подумала, это Марина нас ищет.
Ана хихикнула.
— А если и так, то что?
— Сама не знаю.
— Ну, вот видишь. Глупенькая… Да Марина и не стала бы нас искать; она делает только то, что ей позволено.
— Ты уже так хорошо ее изучила?
— Да.
— Хм. А что она делает в эту минуту?
— Сидит за столиком и ждет нас.
— Посмотрим…
