душу… О, это было бы истинное удовольствие для меня; но вы же знаете, я лютеранка, а ближайшая кирха… Спасибо, большое спасибо, Эбигайль. О Эбигайль! вы всегда все знаете; не согласитесь ли мне помочь? Ко мне зашли два джентльмена… О, нет, что вы, Эбигайль; просто у них потерялся страус — страус, да, — и они полагают, что он где-то в округе. Это будет так любезно с вашей стороны… вы же понимаете, я знаю еще далеко не всех… к тому же, в моем положении… О, Эбигайль, я уверена, что у вас это получится. До скорого!
Сандра сложила телефон и улыбнулась.
— Процесс пошел, — сообщила она. — Вы упомянули о каких-то приключениях, которые пережили?
— О! — сказал Сид. — Это долго рассказывать; не перебраться ли нам в дом?
Сандра нахмурилась.
— Я люблю шалить в бассейне, — сказала она.
Воздухоплаватели переглянулись.
— Ловите меня, — внезапно приказала Сандра и, рыбкой соскользнувши с матраса, по-чемпионски понеслась вдаль по голубой воде. Сид с Вальдом, поднимая фонтаны брызг, устремились вдогонку. Сандра, мигом добравшись до мелкого места, уже стояла там по пояс в воде и громко хохотала, глядя на довольно- таки медленно приближавшихся к ней воздухоплавателей. Когда до нее было уже, казалось бы, рукой подать, она нагнулась и исчезла под водой. Вальд посмотрел на Сида и в тот же момент почувствовал, как мягкая, ловкая ладонь коротко заключила в себя его мужское достоинство и задорно дернула вниз — так же, как мальчишки дергают девочек за косы.
— Ой, — сказал Сид. — Она у меня…
— У меня тоже, — успокоил его Вальд. — Это шалости. Доволен?
— Давай поймаем ее.
— Может, страуса проще?
Сандра вынырнула.
— Пока вы меня не поймаете, — объявила она, — не дам вам ни себя, ни даже пива.
— Значит, — заключил Вальд, — нам суждено умереть от жажды.
— Хитрый, — сказала Сандра. — Хорошо, пива дам.
— А себя? — спросил Сид.
— Нет. Только если поймаешь.
— О’кей, — сказал Сид. — Давай пиво.
— Сними сам с матраса; я не помешаю тебе.
— Ты обещала дать.
— Ты хочешь, чтоб я тебе его принесла?
— Да.
— О’кей… — Она подплыла к матрасу, легко и изящно, как дрессированный дельфин, сняла с него банку пива и возвратилась к Сиду, так и стоявшему на мелководье. — Держи!
Сид схватил Сандру за руку. Сандра уронила банку и, как большая пойманная рыба, забилась у Сида в руках. Вальд подоспел к Сиду на помощь — следя, однако, чтобы не задеть золотую цепочку; Сандра дернулась еще пару раз и обмякла в их сильных объятиях.
— Вы хитрые, — шепнула она, закрывая глаза.
— Но мы поймали тебя?
— Да.
— Теперь ты наша.
— Да…
Воздухоплаватели повлекли женщину к лесенке.
Ее руки, уже обнимавшие было их обоих, внезапно напряглись. Она открыла глаза и подняла голову.
— Куда вы? — крикнула она. — Это нельзя!
Вальд попытался поцеловать ее. Она уклонилась. Ее глаза гневно расширились.
— Сейчас я обижусь! Не смейте вытаскивать меня!
— Но, Сандра…
— Нет, Вальд! Мы водные существа; я буду ласкова с вами, но только в воде. Скажи мне, чего ты хочешь? Я все сделаю для тебя… но в воде.
— Конечно, — сказал Сид. — На суше это пошло, грязно; настоящие шалости — только в воде.
— Милый! — страстно сказала Сандра Сиду и с жаром поцеловала его. — Я вижу, ты все понял… ах, как хорошо тебе будет прямо сейчас!
Их маленькая скульптурная группа по-прежнему стояла на мелководье. Сандра была между ними двумя, лицом к Сиду; капли воды сверкали на ее загорелой спине. Вальд ощутил желание и сам удивился этому; никогда в жизни он не трахался в прохладной воде. Он не думал, что это сможет у него получиться… тем более после ночного опыта, такого сладкого, но такого изнурительного…
Сандра исполнила легчайший нырок. Вальд увидел, как ее руки, преломленные слоем прозрачным и колеблющимся, опустились к Сиду на бедра. Светлые волосы веером расплылись, скрывая картину нежнейшей подводной ласки; Сид запрокинул голову и закрыл глаза. Голубые воды расступились, и перед Вальдом воздвиглась одна из прекраснейших задниц, когда-либо виденных им в жизни. Круглая, большая, упругая, она завораживала, как осьминог, единственным темно-лиловым глазом, расположенным посредине в обрамлении редких ресниц, и подобным лотосу цветком вместо твердого клюва. Диковинный осьминог был чудом пуще гигантского орла; кровь бросилась Вальду в голову. Пара плотных и гладких конечностей нащупала под водой Вальдовы бедра, заключила их в свои объятия и властно потянула к чудесному зверю. Золотистые лепестки распустились, поплыли навстречу Вальду по воде, обнажили таинственно поблескивающую, влекущую сердцевину; исходящий оттуда свежий аромат лишил Вальда остатков разума. Не в силах соображать более, Вальд ухватился за зверя обеими руками и запустил вовнутрь лотоса свой жадный, дрожащий от нетерпения хоботок.
Ступени спускались все ниже. Редкие слабые лампочки наводили страх; повеяло сыростью и могильным холодом. Наконец, показалась дверь. Человек в черном, человек в маске, из-под которой не было видно лица, тронул отполированное временем железное кольцо; дверь заскрипела. Если я правильно определила направление, подумала Марина, то мы уже чуть ли не под Кремлем. Она поежилась. Стало еще страшней; впрочем, страх был какой-то аттракционный, игрушечный.
Ее ввели в большой, но не очень высокий подземный зал, освещенный так же тускло, как и лестница, пустой, скупо декорированный, с куполообразным потолком и гладким каменным полом. Зал был круглым, если не считать широкой ниши напротив входа; там, в этой нише, более ярко освещенной, чем все остальное, на каменном возвышении стоял длинный стол и за ним — несколько закутанных в темное фигур в высоких креслах, обращенных к залу.
Ее подвели к центру зала, где камнем другого цвета был выложен круг в полметра диаметром, и оставили стоять в этом круге. Она попыталась рассмотреть сидящих за столом. Их было пятеро; как ей показалось, все они были мужчинами… разглядеть что-либо еще было невозможно — капюшоны скрывали черты их лиц.
— Покайся, несчастная, — сказал человек в центральном кресле.
Она не узнала человеческого голоса. Что-то громоподобное затряслось у нее в ушах, многократно отдаваясь от камня, грозным звоном вторгаясь в мозг и наполняя его настоящим, не игрушечным ужасом. Она вздрогнула и затравленно огляделась. Стайка охранников в черном смотрела на нее с любопытством, без малейшего сочувствия.
— В чем? — спросила она.
