Флорес в Мадриде не проходило хотя бы маленькой демонстрации поклонников, и даже падре Нуньес, известный своими консервативными взглядами, отслужил специальную мессу по многочисленным просьбам телезрителей и простых прихожан.
Ясное дело, что эти демонстрации привлекли множество папарацци… но прежде я должна сказать пару слов об этой странной профессии. Само слово «папарацци», вероятно, итальянского происхождения; как и многие другие итальянские слова, например мафия или джакузи; в Россию оно проникло, видимо, после гибели леди Дианы. Одновременно с этим грустным событием изменилось и отношение общества к папарацци: если прежде их поругивали как-то беззлобно, считая такими же репортерами, как и все прочие, то теперь уж все осознали безнравственную и даже фатальную природу этого промысла. Я даже слышала, что 32 страны — члены ЮНЕСКО — предложили объявить первый же год нового тысячелетия годом борьбы против папарацци; того же требуют «зеленые» в Европарламенте, а также несколько влиятельных организаций сексуальных меньшинств.
Но это, видимо, бесполезно; бороться с папарацци все равно что бороться с нищими. На их продукцию есть спрос; вдобавок некоторыми из папарацци наверняка движет не только денежный интерес, но и азарт охотника. Я отвлеклась? Я просто хотела сказать, что папарацци и прежде охотились за Мар Флорес, но не так уж активно — не из-за того, что она была недостаточно популярной, а просто из-за ее добродетельности: кому охота много часов сидеть на дереве только затем, чтобы сфотографировать, как она в пеньюаре молится на ночь?
Но после всех этих волнительных дел внимание папарацци сделалось более настойчивым… и было отчасти вознаграждено: Мар замечена в обществе дона Фернандо Тапиеса, одного из богатейших предпринимателей страны, человека не юного, но излучающего успех и здоровье. Пресса всполошилась; когда их увидели вместе не раз и не два, на обоих градом посыпались вопросы. Гнусные намеки были с негодованием отвергнуты; обе известных личности искренне и не сговариваясь заявили, что они просто друзья, и лишь один пронырливый журнальчик напечатал уж неизвестно каким способом полученное интервью, что это, мол, деловой интерес — опытный предприниматель оказывает помощь предпринимателю начинающему.
Тут, как взрыв бомбы, сенсация: дон Тапиес подает в суд заявление о разводе с женой. Ну и что, спрашивается? Мало ли людей в мире разводятся? Почему-то это надо мусолить, да еще и связывать с Мар… да еще и приплетать сюда ее переезд в другой особняк — в пригороде, подальше от папарацци и уличных шествий. Разумеется, не все дураки; в то время как журналы усиливают напор гнусных намеков, один из самых серьезных режиссеров страны приглашает ее на главную роль в своем новом фильме. Страна делится на две партии. Одни продолжают горячо сочувствовать Мар, другие осмеливаются открыто называть ее хитрой авантюристкой. В это время на телевизионные экраны откуда-то вылезает ее бывший муж, задрипанный итальянский аристократишка, и охотно разглагольствует о том, что Мар-де ужасная женщина и плохая мать их трехлетнему сыну; посему он подает в суд, чтобы опекунство над ребенком было передано ему. Вся страна, затаив дух, наблюдает за ходом процесса.
И вот — суд принимает решение в пользу Мар! Да и могло ли быть иначе, если к делу было приобщено официальное письмо мэра Мадрида? В этом письме уважаемый человек характеризует знакомую ему донью Флорес как добродетельную во всех отношениях женщину и прекрасную мать. Бывший муж, настреляв денежек со своих сомнительных телеоткровений, укатил к себе в Италию. Так как неприятности завершились, дон Фернандо устраивает изысканный прием, на котором представляет Мар своим друзьям из политической, деловой и творческой элиты. Общество в едином порыве снимает шляпу перед выдающимися качествами этой обаятельной молодой женщины.
Прошло, быть может, не более недели, как обложки журналов вновь взорвались скандальными снимками. Романтический ночной Рим; под ажурным фонарем — Мар в объятиях молодого аристократа и плэйбоя, графа Алессандро Леккио: одухотворенный поцелуй, прогулка в обнимку, ужин в ресторане. Ну и что, скажите на милость? Я и сама ужинала в обществе молодого человека, и тоже как-то шла с ним в обнимку, выпив лишнего… а уж целоваться даже с полузнакомыми (притом четыре раза — два при встрече и два при расставании) — это национальная испанская черта. Ну, а если и вспыхнула нежная привязанность — что с того? Нет же; зануды-репортеры бегут к дону Тапиесу и спрашивают, что он по этому поводу думает. Что будешь делать с такими? Говорил же он им, что они просто друзья! И с величественным снисхождением к человеческой глупости этот достойный человек опять объясняет им, как шкодливым детишкам, что Мар никогда не брала на себя обязательств перед ним, а потому у него нет и не может быть никаких к ней претензий; она свободна и может делать все, что ей только заблагорассудится.
Кстати, пару слов об этом графе Алессандро. В то время, когда я приехала в Барселону, по первому каналу национального телевидения шло еженедельное, весьма популярное шоу, которое вела Ана Обрегон — крашеная блондинка со стандартными параметрами, привлекательная, живая, лет сорока, очень охочая появляться в светской хронике журналов и телепередач, имеющая диплом биолога и карьеру второразрядной актрисы, дочь в прошлом тоже какой-то второразрядной актрисы, а вообще родители состоятельные. У нее был свой дом в престижной части Мадрида, где они и жили с графом Леккио и ребенком, мальчиком, которого она родила ему незадолго до того. Меж тем граф Леккио находился в состоянии бракоразводного процесса со своею женой, итальянской моделью Антонией дель Атте. С этой Антонией, а также с их совместным сыном, граф Леккио приехал в Испанию из Италии еще до того, как я приехала в Барселону; какое-то время спустя, но опять-таки до того, как я приехала в Барселону, у него завязался роман с Аной Обрегон, которой прежде не удавалось довести ни одного из своих многочисленных романов, как говорится, до венца.
Плодом романа Аны с графом Леккио явился очаровательный златокудрый малыш по имени Алекс; конечно же, пресса не обошла пару вниманием. В центральном журнале появляется многостраничный репортаж с фотографиями: Ана в объятиях графа, Ана с малышом в объятиях графа и т.д.; Ана откровенна с интервьюером и говорит о том, как они любят друг друга, как они счастливы, и что только злые козни Антонии дель Атте мешают им создать нормальную семью, то есть сочетаться законным браком. Следующий номер того же журнала помещает интервью уже с Антонией, фотографии ее и ребенка; она уверяет, что граф Алессандро — капризное и безответственное дитя, которое Ана просто купила, поскольку богата: сделала его управляющим собственного спортивного не то зала, не то клуба, а также купила ему «мерседес». И что никакой любви там нет и в помине. И что граф не платит алиментов собственному сыну. И все в этом же духе. Что правда, так это то, что у графа нет ни гроша, а Ана содержит его вполне прилично. Следующим номером интервьюируют самого графа, который говорит, что Антония требует за развод столько денег, сколько он не в состоянии заплатить, и что несправедливо, чтобы эту сумму выплачивала Ана из своих средств, поэтому-то развод и затягивается.
В то время на пятом канале шло еженедельное шоу под названием «Maquina de la verdad», дословно «Машина правды», куда приглашался какой-нибудь популярный персонаж, несколько светских репортеров задавали ему вопросы, а потом проводился контрольный сеанс на полиграфе, чтобы выяснить, правду ли отвечал персонаж. И вот на это шоу приглашают Антонию. Она моложе Аны лет на 10 и, строго говоря, красивее, хотя Ана обаятельнее в своей живости. Поначалу эта женщина показалась мне сумасшедшей и уж явно не подходящей для совместной жизни с кем-либо; однако ближе к концу тысячелетия мое мнение о ней значительно улучшилось: она прикольщица, со специфическим чувством юмора, такая смелая и провокативная, но пожалуй, слишком конфликтная. Она стала затем регулярно наезжать в Испанию и подрабатывать всякими интервью. Как-то раз она сказала, что считает зазорным продавать обстоятельства своей личной жизни; а когда ей намекнули, что она и сама пробавляется такими делишками, она ответила: «Еще чего; я продаю только свой imagen. Ну, разве я для этого не хороша?»
Вы, безусловно, догадываетесь,
