— Я буду набирать ваш сотовый каждые шесть часов; постарайтесь быть в зоне досягаемости. Кстати, — добавил голос, помедлив, — я уже говорил Филиппу Эдуардовичу… в телефонии мы не слабее вас, поэтому не тратьте время на всякие определители.
— Ясно, — сказал Вальд.
— До связи, Вальдемар Эдуардович.
Голос исчез. O tempora, подумал Вальд, o mores. И откуда только берутся такие? Ведь это образованный, как бы интеллигентный человек. Разбираешься в связи? Деньги нужны? Ну и воруй себе понемножку из банковских сетей, покупай по несуществующим кредитным картам… Противоестественно, когда такой говорит о пальце. Профанация каких-то неписаных, но подразумеваемых цеховых правил… Предательство. Позор.
Вальд нажал кнопку.
— Да?
— Аня, это я. Он нашелся.
— Слава Богу…
— Рано радуешься, — буркнул Вальд. — Плохи дела.
— Что с ним?
— Пока ничего. Его… в общем, он хрен знает где.
— Так. Так. Что будем делать?
— Вначале успокойся.
— Я спокойна.
— Я позвонил тебе просто чтобы сказать. Просто как обещал. Ничего не вздумай делать.
— Как… я не могу ничего… я имею право!
— Хочешь получить палец в посылке? — мрачно спросил Вальд. — Вот твои права, дорогая.
Он услышал в трубке сдержанный плач.
— Короче. Собери на всякий случай какой-нибудь чемодан и сиди у себя как мышка. Если кто… или что… ничего не знаешь, ничего такого… поругалась с мужем и переживаешь. Поняла?
— Да. Вальд!
— Ну?
— Можно я буду звонить тебе?
— Аня…
— Все, все… Но ты мне сразу дашь знать?
— Да.
— Я буду молиться.
— Давай.
Он положил трубку и задумался. Молиться — тоже, наверно, не последнее дело… Pater noster, qui es in caelis; sanctificetur nomen tuum; adveniat reginum tuum; fiat voluntas tua, sicut in caelo et in terra. Panem nostrum quotidianum da nobis nodie; et dimitte nobis debita nostra, sicut et nos dimittimus debitoribus nostris; et ne nos inducas in tentationem; sed libera nos a malo. Amen. Нужно сходить в церковь. Интересно, а здесь что бы предпринял Сид?
У меня столько денег, подумал он, что я мог бы нанять маленькую армию. Я мог бы заставить их выдать мне этого Иван Иваныча; я бы поставил его на колени и заставил землю жрать. Он не видел подвала, в котором сейчас Фил? Он бы его увидел.
И что я потом делал бы со своей армией? Вернее, что моя армия сделала бы со мной?
Он выпил рюмку водки и набрал номер телефона.
— Good afternoon, — услышал он медовый голосок.
— Сьёкье, — сказал он и ощутил комок в горле. — Это Вальд. Ты помнишь меня?
— О… Вальд! Как ты?
— Хорошо. Вижу, родимый фьорд еще далеко?
— О Вальд, милый Вальд… не надо о фьорде.
— Ты сейчас одна?
— К сожалению. Воздушные шары не так уж часты… да и страусы что-то редко забегают…
— Сьёкье!
— Я здесь.
— Я звоню просто так.
— Я поняла.
— Ты здорова?
— Вполне, — удивленно сказала Сьёкье. — Что-то случилось, Вальд?
— Почему ты решила?
— У тебя голос какой-то печальный, озабоченный.
— Это я так, просто устал… Знаешь?
— Да?
— Знаешь… я люблю тебя, Сьёкье.
Вальд услышал вздох.
— Сьёкье!
— Я здесь.
— Я хочу тебя.
— Я тоже.
— Только хочешь — или…
— Мы говорили с тобой об этом.
— Да. Да. Знаешь, я должен бы попрощаться с тобой и вернуться к своим делам, но так не хочется…
— Я… я понимаю тебя.
— Но надо.
— Да.
— Целую тебя, Сьёкье.
— И я тебя, Вальд. Будь осторожен, береги себя.
Вальд положил трубку. Потом выпил еще одну рюмку. Потом вздохнул и с отвращением стал набирать сотовый Эскуратова.
Наутро Марина, придя на Большой Афанасьевский, застала Госпожу растрепанной, неухоженной и с лицом одновременно бледным и опухшим от слез.
— В чем дело? — ахнула она. — Вас обидели?
— Не спрашивай, — выдавила Госпожа. — Иначе…
Она махнула рукой и зарыдала.
Марина тщетно хлопотала, пытаясь помочь.
— Сделай мне ванну, — сказала наконец Госпожа. — Я совсем расклеилась; нужно приводить себя в порядок.
— Минуту, Госпожа…
Что же ей залить, думала Марина, в отчаянии перебирая флаконы с пеной для ванн. Цветочные запахи явно не ко времени… только выведут ее из себя; нужно что-нибудь нейтральное, мягкое… а, вот: морская пена. Или эвкалипт? Нет, морская. Выключив все пузыри, она залила пену, врубила воду на полную и побежала менять полотенца.
Она раздела Госпожу, с удовольствием вдыхая запахи ее тела, из-за бессонной, проведенной в одежде ночи более сильные, чем всегда. Бережно поддерживая усталую Госпожу за попку, не потерявшую аппетитности от невзгод, она помогла ей погрузиться в воду. Восстановив пенные покровы, нарушенные погружением Госпожи, она хотела было удалиться, как та схватила ее за руку.
