отдыхающих. Пассажиры выходили из машин по определенной системе и небольшими группами проходили вовнутрь, а некоторые так и оставались на воздухе; все это уже меньше походило на заезд, но вопросов у персонала базы не вызывало.
— Короче, — сказал после не слишком долгих рукопожатий и пяти застольных минут плотный человек с крупными чертами лица и короткой стрижкой, которого все называли и который сам представился странным имечком «Вуй», — чтоб все было ясно. Здесь никакая не разборка, не сходка… просто встреча по просьбе некоторых. Я вижу так: люди поступили неправильно и не понимают. Я — не то, что за ними никого и, значит, надо наказывать. Я — то, что если не понимают, значит, надо объяснить людям, поучить людей. А уж если и тогда не поймут…
И он выразительно развел руками.
— Кто от вас? — спросил он в сторону Вальда.
— Зачем же так официально, — улыбнулся Вальд, — если вы про «ВИП-Системы», нас тут всего двое…
— Хорошо, — мягко произнес Вуй. — Значит, вы, двое, не понимаете, что залезли в чужой огород.
— Нас наняли работать, — уточнил Вальд. — У каждого свой способ зарабатывать на жизнь. Мы вот делаем технические системы. Если говорить об огороде, это все равно что хозяин нанял нас вскопать этот огород, мы начинаем копать, а нам говорят — ребята, вы зачем сюда влезли.
Вуй помолчал.
— А если до вашего к хозяину подрядились другие?
— Мне кажется, — осторожно возразил Вальд, — вообще-то это дело хозяина.
— А если хозяин вам сказал: ребята, уже обещано?
— Но он же нам так не сказал.
— Да ну?
В голосе Вуя послышалась слабая, отнюдь не гипертрофированная издевка; это была реплика или профессионального актера, или профессионального устрашителя. Вуй не производил впечатления актера. Вальд переглянулся с Филиппом, сидящим на одной с ним стороне стола, но отделенного от него несколькими качками. Прозвучавшая реплика нехороша — только и смогли сказать друг другу их настороженные взгляды.
— Должно быть, вас плохо проинформировали, — сказал Вальд. — Что ж… со всеми бывает… На такой случай, то именно на случай каких-то возможных неувязок и так далее, мы специально озаботились, спросили… Да зачем мне оправдываться — вот он сам сидит, пусть скажет.
Вуй, нимало не смутившись, медленно повернулся в сторону Ильича.
— Дорогой, ты слышишь, что говорят?
— Конечно, слышу, дорогой.
— Спроси у своего человека.
— Борис, дорогой, — спросил Ильич у Эскуратова, — ты слышишь, что говорят?
— Слышу, — отозвался тот, — не глухой…
— Ты предупреждал — или нет?
— Не дети, — развел руками Эскуратов. — Дорогой, ты же сам помог мне организовать встречу. Вот, — показал он на того самого кожаного из «Славянской», сидящего через стол, — пришел человек… разговаривали…
— Погоди-ка, Борис, — не выдержал Вальд, — что значит «разговаривали»? Не ты ли…
— Нет, это
— Говори! — рубанул рукой Ильич, — все свои, рядиться не будем…
— Кто с кем разговаривал, ну-ка скажи! — выстрелил Вуй взглядом в Эскуратова.
— Они, — буркнул Эскуратов.
— Кто с кем?
— Они вот с ним, — показал он опять на кожаного.
— Ага, — удовлетворенно произнес Вуй. — И о чем они разговаривали? Ты помнишь?
— Он их предупредил.
— О чем?
— Не могу знать, — мрачно сказал Эскуратов. — Они говорили о каких-то узлах… о технике, а в этом я профан. Доверительно говорили — он вставал, подходил к ним, наклонялся… В конце концов, почему я должен знать? Не дети! Мое дело было организовать встречу.
Вероятно, чувствуя и даже как бы упреждая естественное желание Филиппа и Вальда взглянуть ему в глаза, он повернулся в их сторону и по очереди посмотрел на каждого. Взгляд его выражал тоску и беспомощность — взгляд человека, потерявшего лицо; глупо уже было его обвинять; было глупо стыдить, презирать, ненавидеть.
— А ты что скажешь? — спросил Вуй у кожаного.
— Что скажу? — переспросил кожаный и посмотрел на Филиппа и Вальда с улыбкой, делающей его похожей на череп. — Что тогда сказал, то и сейчас скажу… Сказал, не лезьте, ребята, где занято… Сказал, будут проблемы…
— Не понимаю, — развел руками Вуй и вновь повернулся к Вальду. — Что может быть неясного?
— Извините, — спросил Вальд, — а можно теперь я задам пару вопросов?
Вуй подумал.
— Не вижу, правда, зачем… но — хорошо, задай…
— Вот этот человек, — обращаясь к Вую, указал рукой Вальд на Эскуратова, — он не производит впечатление ребенка, вам не кажется?
— Говорят, все мужчины немного дети, — медленно сказал Вуй. — Что конкретно ты хочешь спросить?
— Если было то, что они сказали… как же тогда он мог подписать такой опасный для него договор? Вы ж понимаете, это все-таки не огород, не ремонт туалета… Странный поступок для опытного хозяйственника, не правда ли?
— Дорогой, — обратился Вуй к Ильичу.
Ильич нахмурился.
— Ответь, ну! — резко бросил он Эскуратову.
— Недосмотрел, — развел руками тот. — Доверился…
Он махнул рукой и сокрушенно съел что-то.
— Ты видишь! — вскричал Ильич и даже вскочил со своего места от возмущения. — Чья вина? За этого я отвечу, а за них кто? Пусть сами за себя отвечают… Жулики!
— Значит, вы и его обманули, — сокрушенно покачал головой Вуй. — Ай да жуки! Еще имеешь вопрос? — осведомился он у Вальда с явным недовольством. — Даже не знаю… Решили бы уже, договорились… с кем не случается… замирились бы, значит… да и в сауну… а, мужики? — обвел он стол взглядом. — Ты видишь?
Вальд полез во внутренний карман куртки, нащупал там посреди жвачки, потрепанных документов и прочего хлама небольшой твердый предмет в форме параллелепипеда и потащил было этот предмет наружу — но вовремя одумался.
— Извините, господин Вуй, — сказал он чрезвычайно вежливо, — но я располагаю некоторыми данными, которые мог бы предъявить вам только с глазу на глаз. Может быть, это побудило бы вас… э-э… несколько изменить вашу точку зрения.
Вуй изумленно уставился на Вальда.
— Мы таких вещей не делаем, — медленно сказал он и еще раз обвел стол глазами. — Говори… все свои!
— Вот именно потому что свои, — сказал Вальд, — знаете ли… короля играет свита…
Вуй улыбнулся и отрицательно покачал головой.
— Но это всего пять минут, — сказал Вальд просительным тоном. — Что вам стоит? К тому же, —
