«консерватория»? Значит, просто подшучивали.
В домике метеорологов мерцал телевизор. Показывали баскетбол. Юра заиграл нечто печальное.
– Кто играет? – уныло спросил он.
– «Студент» и «Инженерия», – сказали метеорологи. – Хорошие команды. «Инженерия» лучше. Лучше, но хуже. Не люблю этой команды – играет, как швейная машинка строчит, а «Студент»… Да, он всегда проигрывает «Инженерии». И все равно он лучше. Позволь, все-таки лучше та команда, которая выигрывает… Не для меня!
Такой бурный спор мгновенно пролетел под крышей метеостанции и закончился он вопросом к Юре.
– А ты, Юрочка, играл в баскет?
Юра вздохнул так, словно у него уже все позади.
– Играл…
Он продолжал играть свою элегическую импровизацию, когда с порога послышался женский голос.
– Кто здесь на высоте четыре тысячи метров играет на пианино очень мило?
Метеорологи онемели: в дверях стояла горнолыжница, похожая на негатив – лицо темное и грива выцветших чуть ли не до белизны волос. Поблескивали отдаленными насмешливыми искрами ее глаза, а иногда они казались дырками в немыслимо голубое небо высокого Кавказа.
– Какая героическая компания! Привет, снежные люди!
Она говорила с легким, но вполне отчетливым акцентом.
– А зачем вы сюда поднялись?
– Чтобы съехать.
– Хотите кофе? – спросили наконец метеорологи, сумев сохранить все-таки мужественную невозмутимость.
Что касается Юры, то он как играл, так и продолжил играть, только с раскрытым от изумления ртом.
– Боги Олимпа, стоило подняться на такую высоту, чтобы тебе предложили чашечку кофе, – продолжала кокетничать слаломистка.
Потом она засмеялась. Оттолкнулась палками и отъехала от метеостанции. Юра вскочил, конечно, ударился головой о низкий потолок и выскочил на сверкающий снег.
Слаломистка неподалеку на крутом склоне готовилась к спуску. Она была стройна и высока, но, конечно, рядом с Юрой она выглядела очень миниатюрной. Она оглянулась и увидела гиганта и весело присвистнула.
– Ого!
Юра приблизился. Он сиял от волнения, глядя на ее летящие под ветром волосы и насмешливые глаза.
– Зачем, зачем вы поднялись сюда, светловолосая слаломистка?
– Для такого роста вы, молодой человек, совсем неплохо импровизируете.
– Вы рождены, вы рождены для всех высот подлунных.
– А вы, мой друг, родились для…
– Я знаю для чего. Для баскетбола.
– О нет! Для мифологии, мой друг.
Такой диалог или дуэт произнесли или спели они, пока молча смотрели друг на друга. Потом она надвинула защитные очки, взяла палки и пошла вниз.
Солнце уже висело низко к гребню гор, солнечный коридор был узок и сужался каждую минуту. По этому коридору она и понеслась, по солнечной дороге среди синих сумерек.
– Подождите! Подождите! – с несомненной ноткой отчаяния закричал вслед Юра и вдруг выпалил: – Я люблю вас!
Эхо услужливо прокатило его слова по всему ущелью, но «светловолосая слаломистка» не слышала их – она была занята трассой.
Юрино признание всю ночь бродило по ущельям Главного Кавказского хребта, и многие парочки слышали волшебные слова и соответственно реагировали, но та, к которой они летели, крепко спала на своей турбазе и улыбалась во сне. Но в ее сны нам проникнуть не удалось, потому что она была иностранной подданной.
Утром на финише трассы гигантского слалома прозвучал радиоголос:
– Внимание! На трассе чайник! Будьте осторожны – на трассе чайник!
В толпе зрителей заволновались.
– Позвольте поинтересоваться – что такое чайник?
– «Чайник» – это неуправляемый лыжник, – пояснил один из спортсменов.
– Как?! – вскричала одна из дам. – Выходит, мы все здесь чайники?
Надо сказать, что все зрители у финиша были на лыжах.
– Конечно, – невозмутимо сказал спортсмен, – вы все чайники, кроме ваших инструкторов.
На склоне среди флажков слалома появилась фигура «чайника». Она неслась с ужасающей скоростью по прямой, дико подпрыгивала на буграх, но не падала. За плечами фигуры развевалась бурка.
– Это поразительно! Он не падает! – сказала дама из зрителей.
– Самое страшное, это устойчивый чайник, – пояснил спортсмен.
Прошло еще несколько ужасных секунд, и «чайник» в бурке затормозил каким-то немыслимым импровизированным плугом в двух шагах от толпы зрителей. Оказалось, что он выше всех на две головы.
– Я ищу девушку со светлыми волосами, – заявил он.
– Меня? Меня? Должно быть, это я? – светловолосых в толпе оказалось немало.
– Прошу покорно меня извинить, но это не вы, – Юра извинился перед каждой светловолосой. – Я ищу девушку, которая вчера под вечер спустилась с хребта Джермук.
– А-а, – сказал спортсмен. – Так это девушка оттуда, – он показал вниз, куда уходила линия канатной дороги. – Она со спортбазы клуба «Студент».
Юра тут же направил лыжи вниз.
– Погодите! – закричали ему вслед. – Там уже кончается снег!
Но он уже не слышал. Он летел вниз по остаткам снега, почти расплавленного уже весенним солнцем. И дальше по траве, по камням и в самый критический момент схватился за проплывающее над ним кресло канатки и вместе с ним проплыл над пропастью.
(Короче говоря, Юрино движение вниз – это каскад трюков, связанных с лыжами, канаткой, камнями, деревьями и прочим. Все сопровождается темповой или, наоборот, щемящей лирической музыкой.)
На спортбазу «Студент» Юра пришел растерзанный, в обрывках бурки и с обломками лыж.
– Я ищу светловолосую девушку, которая… – сказал он директору базы.
– Это вы взывали ночью с горы? – спросил тот.
– Меня зовут Юрий Арсентьевич Кулич-Куликовский, – представился юноша.
– Она уехала семь минут назад в аэропорт, – сочувственно сказал директор.
Вскрикнув словно весенний сохач, Юра бросился на шоссе.
«Скорая помощь» резко затормозила на крутом вираже горного серпантина. На дороге, простирая руки, стоял гигант.
– Умоляю, – сказал он шоферу.
– Излишне, – сердито сказал тот.
– Я опаздываю… на баскетбол! – вдохновенно соврал Юра. – Сами понимаете, финал, полуфинал!..
– На носилки! – распорядился шофер.
Летное поле большого южного аэродрома. Толпа пассажиров идет к трапу лайнера. Над толпой покачиваются десятка полтора голов. Это возвращается в Москву знаменитая команда «Инженерия».
