дорожные знаки.
– Это он вас?..
– Да. Он сбросил меня с подножки.
– Пьяный? Сумасшедший?
Ермаков опять не ответил.
Две фары появились на шоссе. Они зигзагами скатывались вниз.
Через минуту ревущая громада промчалась мимо.
– Хотите, догоним? – спросил Прянников.
– Вы? – Ермаков быстро взглянул на Прянникова.
– Почему же нет? На «КрАЗе» от «Жигулей» не уйдешь.
– Все четко, – проговорил Ермаков и воскликнул: – Ну, давай!
Прянников быстро развернул машину и стал настигать грузовик.
…
Силуэт заметил догоняющую машину в боковое зеркальце и расхохотался:
– Сейчас я кайф поймаю!
В тот момент, когда он увидел, что «Жигули» включили левую мигалку обгона, он резко взял влево и снова расхохотался, заметив, как тормознул «жигуленок» и как его занесло.
Потом он заметил, что «жигуленок» хочет обогнать его справа, подпустил поближе и резко взял вправо.
…На этот раз Прянникову удалось проскочить вперед. Он вытер пот со лба.
– Да там убийца за рулем!
– Нет, не убийца, просто дурак, мальчишка, мерзавец! – вдруг выпалил Ермаков.
Они оба одновременно повернулись и увидели, что «КрАЗ» стоит поперек шоссе – разворачивается в обратную сторону. Они развернулись, конечно, быстрее «КрАЗа», но когда приблизились к нему, он уже заканчивал маневр. Прянников успел увидеть за рулем бледное, хохочущее лицо, спутанные волосы и рукав оранжевой майки. Снова они оказались в хвосте у «КрАЗа» и снова тот стал «гулять» по шоссе, не давая им выйти вперед.
– Так вот это кто! – сказал Прянников.
– Ты его знаешь? – спросил Ермаков.
Обращение на «ты» было очень неожиданным. Прянников бросил взгляд на капитана, и тут до него дошло, что с тем происходит что-то особенное, что это не просто погоня за преступником.
– Это главный местный хулиган. Сволочь! – сказал Прянников. – А ТЫ его знаешь?
…Силуэт внимательно смотрел за назойливым «жигуленком» в зеркало обратного вида.
– Ну, сейчас я кайф поймаю! – снова захохотал он.
Он перешел на нейтраль, остановился, а потом врубил заднюю скорость и дал газ.
– …Заднюю! – заорал Ермаков, перехватывая руль.
Довольно дикое зрелище мог бы увидеть посторонний наблюдатель на пустынном ночном шоссе: гигантская многотонная машина задним ходом неслась на малолитражку, а та задним ходом увиливала от нее, пока не скатилась в кювет.
– …вот это кайф! – захохотал Силуэт, увидев «Жигули» в кювете. Он закурил и поехал посередине шоссе в направлении огромной луны, одиноко висящей в небе. – Кайф, кайф! – повторял он. – Еду, как Геракл!
Прошло некоторое время, прежде чем Ермакову и Прянникову удалось выбраться из кювета.
Теперь уже капитан сел за руль, и вскоре они достигли пустынного Т-образного перекрестка, ярко освещенного луной и окруженного высоким лесом. Здесь Ермаков остановился и включил висящий у него на груди «уоки-токи». В кабине зазвучал напряженный и усталый до хрипоты голос лейтенанта Чеботарева.
– Вызываю все посты и капитана Ермакова. Со стоянки мотеля «Три богатыря» угнан автомобиль «КрАЗ-140», номерной знак «ВЛА-70-77». Угонщик направился к трассе Е-7. Прием!
– Почему не отвечаешь? – спросил Прянников. – Почему ты не сообщил правильное направление?
– Понимаешь, этот подонок Вика – сын моей жены, – медленно проговорил Ермаков. – Вернее, не жены, а любимой женщины… Понимаешь ли, Олег, я недавно влюбился, как никогда в жизни…
Он посмотрел на своего случайного спутника, на владельца этой машины, с которым прежде его связывала только легкая взаимная антипатия, и чуть пожал плечами, как бы удивляясь своей откровенности.
– Странно звучит, но я тоже недавно влюбился, – проговорил Прянников.
– Шутка? – спросил Ермаков.
– Нет, серьезно! – Прянников, видимо, тоже удивлялся своей искренности.
– Тебе сколько лет? – вдруг спросил Ермаков.
– Тридцать восемь.
– Мы одногодки.
Они посмотрели друг на друга и как-то грустновато улыбнулись.
Потом Ермаков еще раз окинул взглядом безжизненное скрещение дорог, включил дальний свет и стал описывать дугу.
– Смотри, Олег! – вдруг воскликнул он.
В свете фар отчетливо были видны широченные следы шин «КрАЗа». Они вели в сторону, в кювет и дальше через поле, к близкому лесу.
Ермаков и Прянников вышли из машины и остановились у края кювета.
– Он в лес на кой-то черт уехал! – растерянно пробормотал Прянников.
– Вот и отлично! – с несколько странноватым энтузиазмом воскликнул Ермаков. – Из этого леса можно выехать обратно на шоссе только здесь. На юге обрыв к реке и заросли, там не проедешь. Слева болото, справа заброшенный карьер, там тоже не проберешься. Теперь этот «КрАЗ» у нас под контролем… все четко…
– «КрАЗ» под контролем, – кивнул Прянников, глядя в сторону.
Ермаков закурил снова.
– Ты понимаешь, я хочу сам перехватить парня, пока он не натворил черт знает что. Если он машину оставит, а сам сейчас сбежит – это лучший вариант. Я потом с ним сам разберусь по-мужски… Ты понимаешь, она, Маша всю жизнь одна с ним… вся ее жизнь… теперь я появился… масса сложностей… Если этот срок получит… или там… еще хуже… я ее потеряю… а она потеряет и его и меня… она будет одна совсем… все четко…
Прянников прекрасно видел, как мучается Ермаков, и понимал, что сбивчивой этой речью он не столько ему, сколько самому себе объясняет ситуацию и свой выбор.
Он положил руку на плечо Ермакову.
– Давай, Петр, сядем в машину и дождемся рассвета.
Они отошли от кювета, сели в машину и выключили фары.
Огромная луна освещала пространство с достаточной четкостью. Все было четко.
Они не учли повышенной спортивной подготовки Силуэта. В тот момент, когда они стояли на шоссе, «КрАЗ» очень медленно и удивительно тихо продвигался по лесу.
– Кайф, вот кайф какой, – бормотал Силуэт, переключая скорости, но по лицу его было видно, что «кайф» уже проходит. Его снова стало трясти.
«КрАЗ» сполз в заброшенный карьер, а потом полез вверх по крутому склону. В самом конце подъема Силуэт раскачал машину и, дав резкий газ, выкатился на поверхность.
– Кайф, кайф… – лицо его передернулось.
Он выбрался на шоссе далеко от того места, где караулили его Ермаков с Прянниковым.
Улицы Цветограда были в этот час совершенно пустынны и напоминали декорации современного города.
По ним медленно ехал «КрАЗ», Силуэту становилось все хуже, все гаже, все стыднее, противнее, тоскливее. Перед ним был ярко освещенный изнутри продовольственный ларек. Блестели на полках бутылки настоек и пива. Он прибавил скорости и наехал на этот ларек, разворотил его чуть ли не на две
