— Куда?
— Куда надо.
Они быстро побежали обратно к озеру.
Народ кучками стоял около домов, перешептываясь, со страхом поглядывая в сторону комендатуры.
Когда ребята прибежали на берег, Петька перевел дух и сказал Зозуле:
— Теперь слушай! Это надо очень, очень срочно. Дядьки твоего дома еще нет; когда вернется с эстонской стороны, — неизвестно. А дяде Коле нужно помочь до утра, иначе убьют. Нельзя ждать. Надо освободить.
— Как же? — взволнованно спросил Зозуля.
— А вот так. Ты умеешь управлять парусом?
— Могу. Я с дядей Никитой всё время рыбачу. Он меня научил.
— Тогда давай на ту сторону, — бросил Петька на ходу и помчался к лодке Николая Назарова, около которой разыгралась кровавая драма.
— Ой, кровищи-то сколько! — воскликнул Зозуля, увидев темную впитавшуюся в песок лужу.
— Какой был, собака, с черной душой, — такая и кровь — черная, — ответил Петька, берясь за парус. — Туда ему и дорога. Из-за него теперь какой хороший человек может погибнуть! Куда парус-то ставить? Сюда, что ли?
— Сюда давай, — помогал Зозуля. — Ну вот и на месте. Весла, весла-то возьми, — прикрикнул он на товарища. — А еще говорил, — тоже рыбачу… Если ветер стихнет, что делать будешь? Тогда на веслах пойдем.
Забрав всё, что нужно, мальчики оттолкнулись от берега.
— Ну и камыш, — бормотал Зозуля. — Что лес…
— Толкай, толкай скорее, — торопил его Петька, что было силы упираясь в тинистое дно озера.
Ребята устали и уже начали выбиваться из сил, когда лодка вышла, наконец, из камышей и быстро понеслась по простору озера, подгоняемая попутным ветром. Зозуля управлял парусом. А Петька сидел у руля. Он знал, куда направить лодку.
Темнело. Берега озера становились расплывчатыми, неясными. Но впереди мелькнул огонек. Эго была деревня Карлы. От нее до сухого ручья три километра, а оттуда до оврага — еще один. Четыре километра. Надо торопиться!
Петька помнил, что у оврага стоит партизанский отряд Иванова. Туда-то он и решил добраться.
Темнота сгущалась, ветер крепчал. Лодка, набирая ход, разрезая пенистые волны, неслась к одинокому мелькавшему впереди огоньку.
Этот мелькавший впереди огонек должен был быть сигналом при возвращении Николая Назарова. Зажигавший его каждый вечер старый рыбак уже несколько дней поджидал Николая. Он знал, что значит маяк для идущего по морю. А Псковское озеро он считал настоящим морем.
Крадучись, маленький отряд добрался до развалин, нашел удобное для укрытия место.
— Теперь слушай, Деров, — обратился к Петьке Иванов. — Мы останемся здесь, а ты с другом отправляйся на разведку. Узнайте подробно всё, что можно, и быстрее обратно. Только осторожно. Понятно?
— Понятно! Идем, Зозуля.
И мальчики исчезли в ночной темноте.
Назарова вывели из комендатуры.
Светило яркое солнце, было тепло. Голубело безоблачное небо, спокойно было озеро. Над головой, пронзительно крича, летали стрижи. Около берега Назаров увидел трех белоснежных чаек. Они пролетели недалеко, покачав крыльями и прокричав что-то, словно прощаясь.
«Души погибших моряков», — вспомнил Назаров старое моряцкое поверье.
Что ж, осталось недолго. Скоро и он станет одной из таких чаек. Ведь и он — моряк, — грустно улыбнулся Назаров.
На озере, где-то внизу, у берега, послышался рев моторного катера. Потом мотор заглох.
Четыре солдата, держа винтовки наперевес, окружали Назарова. Руки его были крепко связаны. О побеге нечего и думать…
Столпившийся у церкви народ с жалостью смотрел на бледное, но решительное лицо осужденного на смерть.
«Теперь конец! Эх, Петя, Петя! Как прав ты был, когда сказал: «А оружие, дядя Коля?..» Где-то теперь он, славный Петька?»
Всё это пронеслось в голове у Назарова в какие-то доли секунды.
И вот уже его поставили около свежевырытой ямы. Выброшенный из нее желтый песок еще был влажен. Назаров ощутил даже его запах, глубоко вдохнув воздух.
Назаров посмотрел вокруг. С одной стороны стояли три гитлеровца, курили с безразличным видом. Дальше — комендант, что-то искавший в полевой сумке.
«Наверно, приговор», — подумал Назаров.
По другую сторону, у забора, столпились жители острова. Женщины украдкой вытирали слезы, мужчины хмуро смотрели в землю. Вдали, по улице, приближаясь к месту казни, шли солдаты. По-видимому, они только что прибыли на остров, на катере, вызванные комендантом.
Посмотрев кругом, Назаров увидел старые и новые белые кресты кладбища. Дальше, за спиной у Назарова, крутой обрыв, отвесно спускавшийся к берегу озера.
— Ахтунг! Внимание! — раздалась резкая команда.
Комендант развернул длинную бумагу, приготовившись прочесть приговор. Стоявшие в стороне трое продолжали курить с прежним безразличием.
Назаров в последний раз взглянул на родных русских людей, поднял голову. Вверху тихо шумели березы. В голубом небе медленно проплыла чайка.
И в этот момент стоявшую на кладбище жуткую напряженную тишину разорвал сухой треск автоматов.
Назаров пошатнулся и сделал два шага в сторону, прочь от ямы. «Но почему нет боли?»— подумал он.
И, взглянув туда, где только что стояли гитлеровцы, увидел, как в предсмертных судорогах они корчились на земле. И еще заметил, как комендант, шмыгнув в толпу жителей, спрятался за каменную ограду.
Выскочив из-под обрыва, к Назарову бежали партизаны. Веревки на его руках разрезал Васька Иванов. Увидев за оградой пять вооруженных гитлеровцев, Иванов успел крикнуть: «Ложись!»— и упал между могил, пряча голову за камни.
Назаров свалился рядом, прижимаясь к Иванову. Автоматные очереди затрещали из-за ограды, осыпая пулями кресты, от которых летели щепки. Жители в страхе метнулись в стороны, кто куда…
Услышав частую ружейную и автоматную стрельбу, два гитлеровца, оставшиеся у катера, схватив оружие, тоже побежали к церкви, где, по их мнению, шел уже настоящий бой.
Уцелевший комендант, увидев солдат с катера, подозвал одного из них и приказал — срочно мчаться в Псков за подмогой, от страха наврав, что партизан на острове — уйма.
— Ну, Вася, на баркас нельзя, — быстро бросил Иванову Назаров. — На воде перестреляют нас, как уток.
— Нет. Будем драться на острове, — ответил Иванов. — Заходи в тыл, — крикнул он одному из своих партизан. — Туда, за развалины!
Но в это время как раз оттуда, куда указывал Иванов, раздалась автоматная очередь.
Немцы не наступали, но и не отступали. Ограничиваясь тем, что обстреливали партизан из-за укрытия, они, очевидно, выжидали подкрепления. Партизаны постепенно отходили к церкви, стоявшей неподалеку от кладбища. Отступать дальше было некуда. Спереди и с боков стреляли. На берег — верная
