— Ты не работал, — сказал Прескотт. — Ты: все это украл.
— Я работал, — сказал Эмерсон. — С рассвета до заката за те жалкие гроши, которые этот умирающий старый развратник платил мне.
Люсинда выступила из-за спины Прескотта.
— Дядя Герберт не был старым развратником. Он был добрым, порядочным человеком, Гарик, а ты воспользовался своим преимуществом над ним, когда у него уже не было умственных и физических способностей защитить себя.
— О да. Он был таким добрым и приличным, что предпочел незаконнорожденную племянницу своему собственному сыну.
— У дяди Герберта не было сына. У него…
— У него были только дочери? Нет, не совсем!
В пещере на мгновение воцарилась тишина, и за это время все догадались о том, что не досказал Эмерсон.
Прескотт простонал.
— О Боже, неужели еще один родственник?
— Ты? — спросила Люсинда, и у нее от удивления расширились глаза. — Ты сын дяди Герберта?
— Его незаконнорожденный сын, — сказал Эмерсон. — И твой кузен.
— Я не верю этому, — сказала Люсинда.
— Тебе лучше поверить, потому что это правда. Моя мать, лежа на смертном одре, поведала мне об их любовной связи. Именно мне должен принадлежать титул и имение, а не этому варвару, с которым ты спишь.
— Любовная связь не является законным браком, — сказал Харгривс. — Поэтому незаконно и твое заявление.
— Однако это так, старина.
— Ненадолго.
Эмерсон потянулся за дневником, но Харгривс резко повернулся, вытянув руку в полную длину, чтобы тот не мог достать его. Решив, что ему надо действовать, Прескотт выхватил револьвер из руки Люсинды, прицепился в Эмерсоне и нажал на спусковой крючок как раз в тот момент, когда тот толкнул Харгривса в сторону, поставив камердинера прямо по линии огня. Раздался оглушительный выстрел, и Харгривс упал на пол. На рукаве его камзола начала медленно проступать кровь.
— Сукин сын! — Прескотт вновь прицелился, но выстрелить не успел. Эмерсон выбежал из пещеры и исчез в глубине тоннеля.
Прескотт хотел уже было броситься вслед за ним, но остался на месте, осознав, что в настоящий момент Харгривс больше нуждался в его внимании. В конце концов, все его будущее зависело от жизни камердинера.
Люсинда опустилась на колени рядом с Харгривсом и начала осматривать его рану.
— Он очень плох? — спросил Прескотт. — Я, конечно же, не могу сказать наверняка, но мне кажется, что пуля не задела кость.
Харгривс посмотрел вверх на Прескотта.
— Ты застрелил меня.
— Прости, — сказал Прескотт. — Это не моя вина. Я целился в Эмерсона, но он толкнул тебя…
— Ты, сукин сын, упустил его! Теперь он, наверное, уже за версту отсюда.
— Какой язык, мистер Харгривс, — возмутилась Люсинда. — Или мне следует звать вас, кузен?
— Зови меня, как хочешь. Черт побери, больно.
— С ним все будет нормально, — сказала Люсинда.
— Ты уверена? — Прескотт нахмурился.
— Настолько уверена, насколько я могу быть уверена сама в себе.
— Хорошо, тогда ты позаботься об Эде.
— Я? — удивилась она. — А ты? Ведь ты не можешь оставить его здесь в таком положении.
— Тогда отведи его наверх и не дай потерять слишком много крови. Я не могу допустить, чтобы он умер от потери крови.
— Какая искренняя забота о человеке, который собирается отобрать у тебя имение, — произнес Харгривс с усмешкой.
— Да, имение, — сказал Прескотт. — Но мы поговорим об этом позже. А сейчас мне надо догнать Эмерсона.
— Не будь сумасшедшим, Прескотт, — взмолилась Люсинда. — Он убьет тебя.
— Маловероятно, дорогая, — Прескотт помахал перед ее носом своим револьвером. — У меня есть это, а у него только нож.
— Американцы, — сказал Харгривс, когда Прескотт выбежал из пещеры.
При тусклом свете лампы Люсинда повнимательнее осмотрела рану камердинера и пришла к выводу, что все было так, как она и предполагала. Рана была незначительной и, хотя выглядела пугающе, не угрожала его жизни.
— Вам повезло, мистер Харгривс.
— Я истекаю кровью, мисс Трефаро, и испытываю ужасную боль. В чем же, по-вашему, мне так повезло?
— Если бы Прескотт хотел убить Гарика, а не намеревался просто вывести его из строя, вы, вероятнее всего, были бы уже мертвы.
— Да, но он не попал в него, а вместо этого подстрелил меня.
— Он первоклассный стрелок, мистер Харгривс. Но судьба такова, что иногда даже самые лучшие стрелки промахиваются по своим целям. Вы можете встать?
— Я лучше полежу здесь еще немного, если вы не возражаете.
— Но мне нужно перевести вас в место с лучшими условиями. Если эта грязь попадет в вашу рану, будет занесена инфекция. Возможно заражение крови. Гангрена, наконец.
Харгривс недоверчиво посмотрел на нее.
— Вы действительно искренне заботитесь о моем благополучии?
— Конечно. А как же иначе?
— Но ведь, моя дорогая, если я умру, у вашего любовника останется титул десятого графа Сент Кеверна. И со временем, как только этот варвар из Техаса решит сделать вас своей женой, вы станете графиней.
Она отвела взгляд, и краска залила ее лицо.
— Этого не случится.
— Что? Что он женится на вас?
— Нет, что я выйду за него замуж. Я уверена, что вы знаете о моем… о моих обстоятельствах, мистер Харгривс.
Услышав в голосе Люсинды страдание, Харгривс понял, что он сделал ей очень больно своими необдуманными рассуждениями. Похоже, она не была властолюбивой авантюристкой, которая пыталась выжать из графа все, что можно, как он думал раньше. Она была просто молодой женщиной, поставленной жизнью в то ужасное положение, которое судьбой уготовлено незаконнорожденным — окончательно решил он и мягко произнес:
— В таком случае, мисс Трефаро, мне кажется, что я обязан извиниться перед вами. Или мне следует сказать — кузина Люсинда?
— Извиниться передо мной? За что?
Он простонал и сделал попытку подняться.
— Сперва помогите мне. Подобного рода вещи джентльмены должны говорить, стоя на ногах, а не лежа пластом на спине.
С помощью Люсинды, которой это стоило больших усилий, Харгривс со стонами и руганью наконец поднялся на ноги. Выпрямившись, он немного пошатнулся, что заставило Люсинду обхватить камердинера рукой за талию, чтобы поддержать его.
— Вам придется извинить мою слабость, — сказал он. — Уверяю вас, это вовсе не похоже нa меня. Но
