приказы несколько позднее Так будет лучше. Но на разработку плана фронтовой операции вам отпускается только пять дней. Так что, товарищ Малиновский, завтра же и приступайте. Генштаб всё необходимые данные вам предоставит.
Вылетев из Ворошилова 11 числа, в полдень 13 июня маршал Мерецков тоже прибыл в Москву и вечером был принят Сталиным. Его доклад получился продолжительным. Верховного Главнокомандующего интересовали конкретные детали подготовки Приморской группы войск к операции, как прошёл переход Чугуевской оперативной группы через хребет Сихотэ-Алинь, как организовано боепитание войск, достаточна ли помощь войскам в обустройстве со стороны местных партийных и советских органов? Лишь в конце разговора Сталин осведомился о реакции японцев на усиленные «оборонительные мероприятия» наших войск вдоль границы с Маньчжурией, имеются ли случаи провокационных действий с их стороны, возможно ли вообще развязывание военного конфликта со стороны Японии.
За время подготовки к Параду Победы многие из заслуженных военных чинов побывали в кабинете Верховного Главнокомандующего. Но особое внимание Сталин уделил встречам с теми, кому ещё предстояло сразиться с последним противником на Дальнем Востоке, и кого он знал понаслышке, по докладам представителей Ставки и командующих фронтами. Вообще, личному знакомству он всегда придавал первостепенное значение. Верховный понимал, что и для них, кто до этого лично не общался с «товарищем Сталиным», разговор по душам непременно создаст нужный психологический настрой и вдохновит на исключительную самоотдачу, а то и на подвиг в жестоком бою.
Рутинными оставались лишь его встречи с маршалом Василевским и генералом армии Антоновым. Тут всегда разговор был сугубо определённый, по конкретному делу. Но в середине июня они отнюдь не всегда касались только предстоящей Дальневосточной кампании. В их присутствии нередко председатель Госплана Вознесенский обсуждал с председателем СНК корректировки плана производства остродефицитной продукции на второе полугодие сорок пятого, нарком финансов Зверев — распределение финансовых средств на «непредвиденные цели», нарком иностранных дел Молотов — о решении Советского правительства прекратить отправку на родину швейцарских граждан по репатриации. Резон для этого был основательный-. В Москву поступили сведения о препятствиях, чинимых швейцарскими властями, отправке в Советский Союз наших граждан и военнопленных, которые находились в невыносимых условиях в Швейцарии.
Пополудни 16 июня командующий Приморской группой войск маршал Мерецков представил в Ставку свой план проведения наступательной операции. Накануне он был детально рассмотрен в Генштабе и в целом одобрен. Вместо частной операции силами 35-й и 1-й Краснознамённой армий на Хутоу — Мишаньском направлении Военный совет Приморской группы предлагал общее наступление всех армий на Харбин и Гирин, навстречу войскам Забайкальского фронта.
Ближайшей задачей ударной группировки войск маршала Мерецкова считался разгром противостоящих сил 1-го фронта противника и овладение важным узлом обороны и коммуникаций — городом Муданьцзяном. В дальнейшем войскам Приморской группы предстояло развивать наступление на Гирин, навстречу войскам Забайкальского фронта, а частью сил — на Харбин, навстречу войскам Дальневосточного фронта, с целью расчленения, окружения и окончательного разгрома Квантунской армии.
Ведущая роль в выполнении ближайшей задачи Приморской группы отводилась войскам 5-й армии генерал-полковника Крылова. Им предстояло прорвать Пограничненский укрепрайон и на восемнадцатый день операции овладеть важнейшим опорным пунктом, Муданьцзяном.
Правее 5-й армии в составе ударной группировки наступала 1-я Краснознамённая армия генерал- полковника Белобородова. Нанося главный удар из района Турий Рог, краснознамёнцы во взаимодействии с войсками генерал-полковника Крылова должны были разгромить Мулинско-Муданьцзянскую, а совместно с 35-й армией генерал-лейтенанта Захватаева — Мишаньскую группировки японцев.
Войска 25-й армии генерал-полковника Чистякова на первом этапе операции должны были большей частью своих сил действовать в составе главной войсковой группировки. Ближайшей задачей армии являлось овладение Дуннинским укрепрайоном и выход на восьмой день операции в район Лаохэйшаня. В дальнейшем, 25-я армия, получив в своё распоряжение левофланговый стрелковый корпус 5-й армии и, продолжая наступление в западном и юго-западном направлениях, на двадцать пятый день операции должна была выйти на рубеж Ванцин — Тумынь — Чаньчунь.
Частью сил войска 25-й армии наносили вспомогательный удар из района Барабаш — Краскино вдоль побережья Японского моря. Целью этого удара являлось обеспечение левого фланга Приморской группы войск и нарушение важных коммуникаций противника, связывающих Корею и Маньчжурию по кратчайшему пути.
Главные силы 35-й армии, нанося вспомогательный удар из района Губерово, имели ближайшей задачей овладение Хутоуским укрепрайоном. В дальнейшем они наступали на Мишань. Частью сил армия занимала оборону по восточным берегам Уссури и Сунгач с задачей надёжно прикрыть железную и шоссейную дороги на участке Губерово — Спасск-Дальний.
Чугуевская оперативная группа также выполняла вспомогательную задачу, удерживая оборону на побережье Японского моря от Тетюхи до бухты Валентина и от Владимиро-Александровского до Шкотово.
Стремление Военного совета Приморской группы войск обеспечить максимальную силу первоначального удара обусловило необходимость всё четыре армии развернуть в первом эшелоне их оперативного построения. В качестве своего фронтового резерва маршал Мерецков решил использовать отдельные 87-й и 88-й стрелковые корпуса, а также 84-ю кавалерийскую дивизию.
При глубине наступательной операции до пятисот километров ближайшую задачу планировалось выполнить со средним суточным темпом продвижения восемь-десять километров. Такой низкий темп наступления определялся необходимостью прорыва мощных укрепрайонов и трудными условиями горно- лесистой местности.
С учётом конкретных условий действий, силы и средства на фронте Приморской группы войск массировались по участкам прорыва.
Поэтому план операции предусматривал нанесение сокрушительного удара на сравнительно узком фронте с расширением прорыва в сторону флангов. Для решения этих задач армии, действовавшие на направлении главного удара, получили зауженные полосы наступления и значительные средства усиления, что позволяло создать высокие оперативные плотности.
Предложенный Военным советом Приморской группы войск план операции поддержали будущий Главком дальневосточной группировки маршал Василевский, начальник Генштаба генерал армии Антонов, Главком ВМФ адмирал флота Кузнецов. Верховный тоже посчитал решение оптимальным, но предложил маршалу Мерецкову более сжато и конкретно определить задачи левофланговой 25-й армии. Сталин заявил, что её основные силы более целесообразно сосредоточить на левом фланге, ибо их быстрый прорыв вдоль северокорейского побережья обеспечит крупный успех десантной операции Тихоокеанского флота в порты Юки, Расин и Сейсин.
Ставка утвердила решение Военного совета Приморской группы войск и поставила перед ним задачу подготовить к 25 июля общее наступление всех её армий.
Когда обсуждение оперативного плана Приморской группы войск маршала Мерецкова закончилось, Верховный, обращаясь ко всем присутствующим, сказал:
— Вот, товарищ Молотов получил письмо американского посла, в котором его правительство ставит нас в известность, что оно готово разрешить Итальянскому правительству объявить войну Японии. И эту канитель тянут уже несколько месяцев. Какая показная предупредительность. Почти три года водили нас за нос с открытием «второго фронта» в Европе, а тут вдруг стушевались перед формальным актом.
Нарком Молотов уверенно добавил:
— Возможно, даже ставится цель этим шагом спасти разгромленную Италию от законных репараций в пользу Советского Союза, товарищ Сталин?
— Возможно и так, — согласился Сталин, — но мы узнаем об этом позднее, на конференции глав правительств союзных государств в Потсдаме.
— А я всё же побеспокою господина Гарримана, что значит это его письмо? — заметил нарком иностранных дел и отправил документ в свою пухлую панку служебных бумаг.
