Под осуждающими взглядами заинтересованных соседей Лизу провели к машине с мигалкой. Отъехали, однако, недалеко. Толстый мент, представившийся Павлом Семеновичем, откашлялся и ввел Лизу в курс дела.
Вот отвезут они сейчас ее в ближайшее отделение, посадят в обезьянник с бомжами и проститутками. Там холодно и грязно, она нахватается вшей от бомжей, если не подхватит чего-нибудь похуже, ее покусают клопы. И вполне могут припаять срок за хулиганство. Это уж как они, менты, ее поведение представят. Если же Лизавета и дальше продолжит брыкаться, то возможен вариант с наркотиками. Найдут у нее в кармане маленький пакетик с белым порошком. И это будет уже совершенно другая статья. Очень серьезная.
– Чего надо? – угрюмо спросила Лиза, сообразив, что к чему. – Денег у меня совсем мало…
Павел Семенович поглядел ей в глаза очень внимательно и рассказал известную притчу про воробушка, который зимой замерз и упал в хлев, готовясь к неминуемой смерти. И тут корова шлепнула на него ляпу. Оказавшись в теплой субстанции, воробушек ожил, развеселился и принялся громко чирикать. Проходившая мимо кошка подхватила его лапой и съела.
– Мораль такая, Лиза, – разглагольствовал толстый мент, – не тот тебе враг, кто тебя обгадит. Не тот тебе друг, кто тебя из дерьма вытащит. И последнее: если уж попала в дерьмо, то сиди и не чирикай. Разумеешь, о чем я?
– Да уж чего тут не понять, – вздохнула Лиза.
– Вот и ладушки!
После плодотворной беседы Лизавета притихла. Павел Семенович отвез ее в дремучую коммуналку, где проживало человек пятнадцать случайных жильцов. Комнатка, куда определили Лизу, была крошечная, темная и пыльная. Рваные обои на стенах, облупившийся подоконник, узкое окно без занавесок, выходящее в темный двор-колодец. Кушетка, воняющая дезинфекцией, стол, покрытый вытертой клеенкой, и шаткая табуретка.
– Располагайся! – радушно пригласил Павел Семенович. – Живи на здоровье!
И ушел, взяв с Лизаветы непомерную сумму денег за эту собачью будку.
Наутро Лиза вышла из дому и устроилась официанткой в первую попавшуюся забегаловку. Нужны были деньги на еду и на оплату съемного жилья.
Вроде бы все устроилось худо-бедно, но, как уже говорилось, Лизавета Рыкалова всегда помнила нанесенные ей оскорбления и никогда не спускала своим обидчикам.
На этот раз следовало отомстить той самой свиномордой бабе, хозяйке квартиры. Девчонок Лиза решила не трогать, все же они приняли ее, дали ночлег, а что не заступились перед хозяйкой, так в большом городе жизнь такая – каждый за себя. Милиционер Павел Семенович тоже, можно сказать, подошел к ней по-дружески, хоть и драл непомерные деньги за эту собачью конуру.
Она долго выбирала способ мести. Следовало быть осторожной, и прямые, открытые военные действия тут не подошли бы. Нельзя нападать на мерзкую тетку в открытую, это кончится милицейским обезьянником, да и срок припаяют. Пришлось ограничиться мелочью. Адрес проживания объекта своей мести она выяснила еще раньше у девчонок.
Потом утащила у Зинаиды Дмитриевны, соседки по коммуналке, толстые резиновые перчатки, набрала в пакет собачьего дерьма и ночью вымазала всю железную дверь, которую тетка поставила совсем недавно на полученные нетрудовыми доходами денежки. К утру все засохнет, и тетке придется потратить очень много времени и сил, чтобы отмыть новую дверь.
Начались суровые будни. На работе было не продохнуть от посетителей, причем очень специфических. Забегаловку посещали битые жизнью мужчины, каждый к еде обязательно приносил с собой выпивку, хотя старый выцветший плакат на стене грозно призывал так не делать. Денег платили мало, да еще хозяйка то и дело высчитывала за битую посуду.
– Ничего, – ворчала она, – на чаевых заработаете. Мне вот, к примеру, чаевых никто не дает.
Хотя ей прекрасно было известно, что чаевых у этих хануриков допроситься почти невозможно.
К вечеру Лиза так уставала, что в голове не оставалось никаких мыслей. А подумать следовало.
Выбраться из такой жизни можно было только одним способом – встретив подходящего мужчину. Но в их тошниловку заходили только не слишком молодые мужчины с трудной судьбой. Или самые простецкие парни – без образования, без своего жилья, а часто и без работы. Таких Лиза вдоволь навидалась и у себя дома, незачем было приезжать в большой город.
Однажды ей повезло: неподалеку открылось новое кафе, срочно понадобился персонал, и Лизу взяли без всяких рекомендаций. Кафе было приличное, повар готовил неплохие блюда, официанткам выдали форму. Посещала кафе публика чистая и вежливая, некоторые оставляли чаевые даже после ланча.
Лиза приободрилась, почистила перышки и огляделась по сторонам. У нее появились приятельницы, мужчины с удовольствием поглядывали на эффектную яркую брюнетку – лакомый кусочек.
Лиза не отказывалась от предложений провести вечер – в ресторан сходить, в баре посидеть и закончить общение в прилично обставленной квартире на кровати с чистыми простынями. Как-то так получалось, что после первой встречи ни она, ни ее партнеры не изъявляли желания продолжать общение.
И как-то в один прекрасный день в кафе заглянул Валерий. Лизе он сразу понравился – высокий, плечи широкие, взгляд открытый, улыбается хорошо. Что-то зацепило Лизу в этом взгляде, так что даже ночью приснился ей этот парень. На работе теперь она была неестественно оживлена, глаза жизнерадостно блестели, ярко накрашенные губы призывно улыбались. Добиться внимания Валерия оказалось нетрудно – при ее-то внешних данных.
Ей все в нем нравилось – его сильные руки, блуждающие по ее телу, его губы, целующие ее крепко- крепко, густые волосы у него на груди, его запах…
Они встречались редко – не было места. Валерик снимал квартиру вдвоем с приятелем, там вечно было занято. К себе Лиза привести его тоже никак не могла – соседи мигом настучат Павлу Семеновичу, а он строго-настрого велел ей мужиков не водить. К тому времени Лиза уже знала, что комната, за которую толстый мент дерет с нее немереные деньги, принадлежит одному алкашу, который в данный момент определен сердобольным Павлом Семеновичем на принудительное лечение. И поскольку способ этот все же не совсем законный, то предприимчивый мент велел Лизавете вести себя тише воды ниже травы, не привлекать к себе внимание и с соседями ни в коем случае не вступать ни в какие конфликты.
Валерий приходил в кафе каждый день, все официантки и повара считали его за своего, он всем нравился, вел себя со всеми свободно, раскованно, но не нагло. Они встречались уже несколько месяцев, и Лиза подумывала если не о замужестве, то хотя бы о совместном проживании.
В самом деле, если сложить две зарплаты, то можно снять вполне приличную однокомнатную квартиру и забыть, наконец, жуткую конуру, где, как ни проветривай, все равно стоит запах дезинфекции и дешевых сигарет, где по утрам невозможно выйти в коридор, потому что на коврике возле двери спит алкоголик дядя Гриша, жена не пускает его пьяного.
Если сложить две зарплаты, то Лизавете не придется столько работать, она сможет выкроить время для курсов барменов, а может быть, и бухгалтеров…
И самое главное: Валерик будет с ней каждую ночь, не придется таиться и во время близости посматривать на часы, ожидая, что в квартиру вломится его выпивший приятель с компанией таких же, как он, развеселых девиц и парней.
В общем, Лизавета совсем рассиропилась и из-за этого пропустила тот судьбоносный момент, когда Валерий переключил свое внимание на Таньку-цветочницу. Так-то она по сторонам внимательно поглядывала и всем девицам сразу дала понять, чтобы ручонки-то не тянули к чужому, а не то она, Лизавета, эти ручонки мигом укоротит. Волосы выдерет и физиономию попортит. Уж это она умеет, все знают.
Но, как известно, и на старуху бывает проруха. Таньку-то она приметила, просветила своим внутренним рентгеном на предмет интереса ее к Валерию и решила, что та ей не соперница – уж больно проста, глаза распахнуты, хитрости в душе нет ни малейшей, все на лице написано большими буквами, как в детской книжке. Такой и в голову не придет на чужого парня зариться, не тот характер.
Ошиблась Лизавета, подвело ее чутье.
Снюхались эти двое, когда ее в кафе не было. Работа у нее сменная, выходные хоть и редко, но все же
