Шаман согласился, только просил, чтобы никому про это Володя не рассказывал, и еще сказал, что нехороший человек возле него вьется, нужно быть осторожнее.
Я стою – ни жива ни мертва, дышать боюсь. Узнают, что я подслушивала – мало не покажется. Шаман этот вон какой страшный. Ну, вернулась в дом, долго ворочалась, потом заснула. Утром собрались мы да пошли, благо дождь кончился. Володя все молчит, на меня посматривает. Меня и осенило: это же он про меня думает, что я человек плохой, я возле него нахожусь, кто еще-то! Обиделась тогда на него сильно – думаю, шаману какому-то верит, а мне – нет. А я же его больше жизни люблю!
Дошли до лагеря, там все готово, даже плоты сколочены. Обида моя из головы выветрилась – некогда стало. Расположились мы да поплыли. Потом в пороги попали, плоты унесло, вещи, образцы. И двое людей тогда пропали – проводник и Алик Кривцов. Кое-что выловили мы из снаряжения, а один плот так и не нашли, где эти двое были.
– А что случилось потом? – Катя незаметно взглянула на часы.
– Потом, конечно, Володю долго таскали в милицию – люди-то погибли. То есть второго, Алика, так и не нашли, но ведь вода – вещь коварная, могло течением в такую даль унести. Потому что через двое суток плот прибило к одному селению, а под ним и проводник весь покореженный о камни. Да еще и отчеты все пропали, и образцы – в общем, по служебной линии у Володи тоже возникли неприятности. Он от меня отдалился, а у меня все мысли про того шамана, про его слова. В общем, вернулись мы в Петербург и почти не виделись. У меня мама заболела, в следующую экспедицию я не поехала, да и вообще решила, что хватит с меня романтики. А Володя погиб…
– Я знаю, – тихо сказала Катя, – там какие-то разборки с уголовниками.
– Ничего подобного! – резко сказала Инга. – Не было никаких разборок! Я разговаривала потом с людьми, что в то время там были. Володя с уголовниками умел обращаться, они его уважали. Его застрелили – в спину, когда он один шел из управления домой.
– Зачем? – изумлению Кати не было предела.
– Никто так и не узнал, – печально ответила Инга, – его обыскали, ничего не взяли. И в тот же вечер кто-то залез к нему в комнату, там тоже все вещи перешерстил…
– Да какие у него вещи! – Катя вспомнила, что дядька, уходя в свою последнюю экспедицию, взял с собой один только рюкзак. Что такого там могло быть?
– Вот и я думаю… – Инга наклонила голову и водила пальцем по клеенке на столе, – первое время так тосковала, себя ругала, что не поехала с ним в ту экспедицию. Может, уберегла бы его… Хотя вряд ли, не такой был Володя человек, чтобы за чужую спину прятаться.
Тут Катя была с ней полностью согласна. Хоть и мало она знала своего дядьку, но сразу угадала, что он за человек. Отличный мужик. Повезло этой Инге!
Инга как будто прочитала ее мысли, усмехнулась печально.
– Время прошло, я, конечно, не то что забыла Володю, но успокоилась как-то. Работу поменяла, теперь не то что в Сибирь ездить – на трамвае и то пару остановок лишних проехать не могу, пешком хожу. Ни с кем из прежних коллег не встречаюсь, замуж не вышла – вот, в филармонию хожу да в театры. Думала, что обрела покой… Оказалось, нет. Вот вчера увидела вас с вашим другом – ну до чего похож на Алика, просто одно лицо!
– Но мы же выяснили, что это никак не может быть один и тот же человек!
Катя будто воочию услышала, как лопается тонкая ниточка доверия, что протянулась от нее к Инге. Все, конец задушевным разговорам, Алешу она не только не отдаст этой навязчивой женщине, но даже близко ее не подпустит!
– Вы не подумайте… – Инга тоже почувствовала Катино настроение, – я понимаю, что такого не может быть. Ведь Алик Кривцов утонул тогда, много лет назад… Но все же… тела-то не нашли…
– Вы ошибаетесь, – отчеканила Катя, – моего друга зовут вовсе не Олег, а Алексей, Алексей Долинский. И он никогда не был в Сибири.
Последнее она добавила от себя, потому что понятия не имела, был ли Алеша в Сибири. Сам он не рассказывал ей о своей жизни, расспрашивать же Катя стеснялась.
– Вы уж простите, – добавила Катя, наплевав на приличия, – но мне надо работать. Хорошо, что мы вспомнили дядю, он был замечательным человеком…
Она замолчала, осознав, какой фальшью веет от ее слов. То есть дядька-то и вправду был замечательный, но вот с этой Ингой Катя никак не могла найти общего языка.
– Знаете, иногда в голову лезут совершенно невозможные мысли, – пожаловалась Инга, – вот ведь Володя собирался везти ту вещь, о которой говорил шаману, обратно в Сибирь. А была она у него здесь, в Петербурге. И наверное, он ее взял с собой, когда уезжал в последнюю свою экспедицию. Уж если он обещал, то сделал бы, он был очень честным и обязательным человеком. И если она очень ценная, то, возможно, из-за нее его и убили…
– Но кто мог знать, что у него с собой такая ценная вещь? – против воли Катя снова включилась в беседу. – Дядя не болтал попусту, тем более если дело серьезное.
– Клянусь вам, я никому и никогда не говорила о том случайно подслушанном разговоре! – Инга почти прокричала эти слова. – Но… ведь Алик тоже мог его слышать. Потому что его не было в ту ночь в избе, это-то я помню!
«Все-таки она ненормальная, – подумала Катя, – а я, вместо того чтобы со всем соглашаться, чтобы успокоить ее, вздумала с ней спорить. Так она никогда не уйдет, и мне здорово влетит от Киры, та же баба Зина не преминет раззвонить по всей библиотеке, что я в рабочее время чаи распиваю!»
– Ничем вам помочь я не могу! – сухо сказала она. – Эта история, даже если вы ничего не путаете и не придумываете, кажется мне по меньшей мере странной. Какая-то реликвия… Шаман, который учился в городе, а потом вернулся в места, где жили его предки, чтобы общаться с их духами! Красиво, конечно, но неправдоподобно. Одно знаю: моего дяди нет в живых, и что уж теперь сделаешь… Мне очень жаль, но… прощайте!
Катя выскочила из «столовой» и побежала в читальный зал. На душе у нее было скверно. Все же разговаривала она с этой Ингой очень невежливо!
