Дядя Вася хотел было сообщить, что тоже вышел в отставку, но вовремя одумался и вместо этого сказал:
– Вот, кстати, Антоша, ты мне можешь помочь. У вас тут убийство произошло, так я хотел с коллегой еще раз осмотреть место преступления. У тебя ведь есть дубликаты ключей от всех комнат?
– Имеются, – солидно проговорил завхоз и покосился на шкафчик у себя за спиной, – но ведь ваши взяли один ключ…
– Понимаешь, Антоша, – дядя Вася доверительно понизил голос, – этим делом молодежь занимается, и у них явно расследование зашло в тупик. Так вот, я хочу доказать, что и мы, ветераны, еще на что-то годимся. Что мы еще всем молодым сто очков вперед дадим. Показать им, как надо работать! Помнишь, как мы с тобой тогда…
– Помню, Вася! – вздохнул Антон Иванович, открыл шкафчик и протянул дяде Васе ключ. – Только смотри, никому меня не выдавай!
– Как можно, Антоша! – Дядя Вася приложил руку к груди. – Ты же меня знаешь!
Через несколько минут мы уже стояли в офисе страховой компании, где работала покойная Анфиса… то есть Альбина.
Дядя Вася внимательно оглядывался по сторонам. В отличие от меня он здесь был первый раз. Мне же здесь все было уже знакомо, только на мебели появился заметный слой пыли.
– Ну, вот тут лежала Анфиса, – я показала на обведенный мелом силуэт. – Судмедэксперт определил, что смерть наступила не позднее восьми часов вечера, но Елизавета Ерощенко была здесь в половине восьмого, и Анфиса была уже мертва…
Дядя Вася слушал меня невнимательно. Он наклонился и разглядывал пятна крови на полу, потом опустился на колени и заглянул под стол.
– Не знаю, что вы там рассчитываете найти, – проговорила я. – Тут милиция все внимательно осмотрела…
– Что ты сказала? – переспросил он, вылезая из-под стола. На голове и на плечах у него появились комки пыли.
– Что милиция тут все осмотрела.
– Нет, до этого…
– Что в половине восьмого Анфиса уже была мертва.
– Вот-вот! Это нам Елизавета сказала! А почему она запомнила точное время?
– Ну, она посмотрела на настенные часы… – проговорила я, вспомнив слова свидетельницы. – Квадратные такие… стеклянные…
– Вот оно! – воскликнул дядя Вася, и глаза его загорелись. – Часы! Ты их видишь?
Я удивленно огляделась. Никаких часов я не видела.
– Что же это значит? Она нам соврала?
– Да нет… – Дядя Вася наморщил лоб и пошел в глубину помещения, заложив руки за спину. – Не врала она… я чувствую, когда человек врет, а когда правду говорит! Потом, она так подробно эти часы описала… не стала бы она врать, это ведь проверить легко…
Он дошел до стены, точнее, до открытого стенного шкафа, и повернулся ко мне:
– Не понимаю…
И вдруг его глаза удивленно расширились:
– Да вот же они!
Он показывал на что-то у меня над головой. Я проследила за его взглядом, но ничего не увидела.
– О чем вы говорите, дядя Вася?
– Подойди сюда, – проговорил он многозначительно.
Я послушно подошла к нему, повернулась к двери – и увидела над входом в офис настенные часы. Точно такие, которые описывала Елизавета – квадратный циферблат из голубоватого матового стекла, металлические стрелки.
Фокус был в том, что над дверью в стене было небольшое углубление, вроде горизонтальной ниши. Часы находились в этом углублении, поэтому, чтобы их увидеть, нужно было отойти в другой конец комнаты.
Непонятно, кому пришло в голову повесить их в таком неудобном месте, но факт остается фактом.
– Я же тебе говорил, что она не соврала… – проговорил дядя Вася. – Вот они, часы…
– Не соврала насчет часов, – возразила я, – зато соврала насчет всего остального. Насчет того, что не входила в комнату дальше Анфисиного стола, что увидела труп, перепугалась и сбежала, только подбросила фотографию и сережку и дала деру… На самом деле она что-то делала в глубине комнаты, потому что только оттуда она могла видеть часы!
– А мне все же кажется, что она не врала, – настаивал дядя Вася. – Не соврала насчет часов, не соврала и в остальном. Поверь мне, тезка, я вижу, когда человек говорит правду!
Надо же, до чего он уверен в себе! Такая уверенность невольно заражает…
И тут меня осенило.
– Дядя Вася, – сказала я взволнованно. – Ну-ка, закройте этот шкаф!
– Шкаф? – переспросил он, поворачиваясь.
Я уже говорила, что в глубине офиса был большой шкаф-купе. Часть этого шкафа занимали стеллажи с папками и инструкциями, часть – вешалка для верхней одежды. Этот шкаф был открыт, он был открыт и тогда, когда я заглянула сюда в тот день, когда здесь хозяйничала милиция.
В глазах у дяди Васи мелькнуло понимание. Он закрыл шкаф, задвинув зеркальные створки. Теперь вся стена напротив двери стала зеркальной, и в ней отчетливо отражались часы с квадратным циферблатом из матового стекла.
– Вы правы, дядя Вася! – проговорила я. – Она действительно не соврала. Она не заходила в глубину комнаты, она видела эти часы в зеркале.
Дядя Вася подошел ко мне, посмотрел на отражение часов и удовлетворенно кивнул. К его чести, он не стал самодовольно говорить: «Вот видишь, я же был прав…» – как сделали бы на его месте девять мужчин из десяти.
– И что же это значит? – произнес он задумчиво. – Это значит, что, когда Елизавета вошла в эту комнату, шкаф был закрыт.
– Да, но, когда я была здесь на следующий день, он был открыт, я точно помню!
– Ты уверена? – уточнил дядя Вася.
– На сто процентов! Я отлично помню, что видела эти папки и брошюры на стеллажах.
– А накануне он был закрыт… – протянул дядя Вася, и на его лице отразилась усиленная работа мысли.
– Может быть, его открыли Творогов с Бахчиняном, когда прибыли на место преступления?
– Нет, – возразил дядя Вася. – По всем правилам, пока не закончат работать эксперты, место преступления должно оставаться в первоначальном виде. Значит, когда сюда прибыла милиция, шкаф был открыт…
– Но тогда это значит…
– Вот именно! – подхватил дядя Вася. – Это значит, что когда сюда зашла Елизавета – убийца еще был в комнате. Он услышал шаги, спрятался в шкафу и задвинул створку.
– Или она, – уточнила я.
– Или она, – согласился дядя Вася и устремился к шкафу.
– Вы думаете, там могли остаться следы? – с сомнением проговорила я. – Милиция все здесь обыскала…
– В комнате – да, но в шкафу они наверняка не искали, потому что не знали, что там прятался убийца!
Он снова отодвинул зеркальную створку и скрылся в шкафу.
Некоторое время оттуда доносились такие звуки, какие издает Бонни, когда роется в груде прошлогодних листьев или куче мусора, пока я его не оттащу. Потом из шкафа высунулась удовлетворенная физиономия моего шефа, и он произнес:
– Точно, она здесь пряталась!
