кошка:
– Ур-р! Больше не могу. А что, ты и правда пишешь про Ильина-Остроградского или это был только повод для того, чтобы забраться в постель к порядочной девушке?
– Это ты-то – порядочная девушка? – рассмеялся Маркиз. – Порядочные девушки не обедают в голом виде с малознакомыми мужчинами! И порядочные девушки не умеют выделывать в постели все те восхитительные штучки…
– Не заводись по новой! – в непритворном ужасе воскликнула Анна. – Я ведь сказала – больше не могу! Ничего не могу. Я тебя спросила про Ильина-Остроградского…
– Это было соединением приятного с полезным, – признался Леня, – и про путешественника разузнать, и с тобой познакомиться.
– Ну да – это теперь называется «познакомиться»! А насчет соединения приятного и полезного тоже все понятно: узнать какой-нибудь интересный исторический факт столетней давности очень приятно, а секс, как известно, полезен для здоровья…
– Ну вот видишь, как ты все замечательно понимаешь! – рассмеялся Маркиз. – Так что ты знаешь о покойном профессоре?
– Помнишь, была когда-то такая передача – «Спрашивайте – отвечаем»? Так вот, задавай вопросы: что тебя интересует?
– Для начала я хотел бы узнать такую вещь. На доме, где жил Ильин-Остроградский, висит мемориальная доска, где сказано, что он там проживал по 1912 год. Но в энциклопедии указаны годы его жизни – он умер только в четырнадцатом году… Как же это понимать? Последние два года своей жизни почтенный профессор бомжевал?
– Почти! – Анна рассмеялась, но сразу же посерьезнела: – Ильин-Остроградский умер действительно в тысяча девятьсот четырнадцатом году, но не у себя дома и вообще не в России. Лев Михайлович умер в своей последней экспедиции, в Африке, в походном шатре, под звездным небом Абиссинии…
– То есть в Эфиопии по-теперешнему, – ввернул Маркиз, продемонстрировав некоторые познания в географии.
Анна кивнула и продолжила:
– Он вообще очень часто бывал в Абиссинии и подолгу… Абиссинский негус, как там называли императора, принимал его. В последнее время обнаружены документы, благодаря которым стало известно, что большинство ученых-путешественников, помимо своих научных исследований, выполняли в дальних краях кое-какие секретные поручения…
– Серьезно?! – воскликнул Маркиз с искренним изумлением. – Чьи же поручения?!
– Правительственные… Нечему удивляться, это практиковалось издавна, еще в семнадцатом и восемнадцатом веках любому русскому путешественнику, отправлявшемуся за границу, власти поручали кое-что разузнать, кое-что разведать в дальних странах… Впрочем, так было принято не только в России, но и в Англии, Германии, да и в других странах. А иначе кто финансировал бы далекие дорогостоящие поездки? Даже такие знаменитые исследователи, как Пржевальский, Миклухо-Маклай…
– Миклухо-Маклай?! – Леня был просто поражен.
– Да, достоверно известно, что Миклухо-Маклай выполнял секретные поручения Российского правительства.
– Но ведь он жил у папуасов… для кого они могут представлять интерес? Ни нефти, ни золота там, кажется, нет, да если бы и были – не добывать же их на другом краю света…
– Папуасы живут в Новой Гвинее, а Новая Гвинея расположена на очень важных морских путях, и у англичан там были весьма значительные стратегические и торговые интересы. А Миклухо-Маклай нанес по их позициям очень существенный урон…
– Но давай вернемся к Ильину-Остроградскому, – напомнил Леня о предмете своего «научного» интереса.
– Давай, – охотно согласилась Анна, – я сказала, что Лев Михайлович часто и подолгу бывал в Абиссинии, встречался с правителем. Оказывается, помимо изучения культуры и обычаев эфиопских и негритянских племен он проводил там очень тонкую дипломатическую работу, и в результате его деятельности Абиссиния – то есть Эфиопия, как ее теперь называют, – едва не присоединилась к Российской империи.
– Да ты что?! – Маркиз был по-настоящему поражен. – Быть не может! Эфиопам-то это зачем понадобилось?!
– Очень даже понятно, – Анна оседлала своего конька и говорила с увлечением; эта лекция выглядела очень забавно, потому что на прекрасной преподавательнице из одежды наличествовали только тонкая золотая цепочка на шее да часики на запястье. – Эфиопии такой союз был бы очень выгоден! Она вошла бы в состав сильной мировой державы, которая не намеревалась вмешиваться во внутренние дела далекой африканской страны, и тем самым обезопасила бы себя от притязаний других колониальных держав, точивших тогда на Абиссинию зубы. Позднее негусу пришлось-таки воевать за независимость своей страны с Италией и, кстати, вполне успешно.
– Ох, и серый же я! – Маркиз схватился за голову. – Ну, просто ни черта не знаю, как выяснилось!
– Зато ты очень обаятельный, – улыбнулась Анна, – ну что, продолжить лекцию?
– Обязательно! Знания – сила, учение – свет, а культуру – в массы! Ты сказала, что Эфиопия, то есть тогдашняя Абиссиния, чуть не вошла в состав России. Что же этому помешало?
– Как всегда, бюрократические проволочки! Бумаги были направлены в Петербург, на высочайшее утверждение, но застряли в каких-то чиновничьих кабинетах, а потом началась Первая мировая война, и всем стало не до далекой Абиссинии…
– Жаль! – вздохнул Маркиз. – А я уже представил себе, как это было бы здорово – вместо Крыма ездил бы я в юности отдыхать в Эфиопию, снимал бы сарайчик у престарелой эфиопской колхозницы, ленинградских и московских студентов посылали бы туда на лето спасать гибнущий урожай бататов, манго и ананасов, а праздничные концерты в Кремле открывало бы выступление ансамбля эфиопской народной песни и пляски…
– Не сложилось! – весело резюмировала Анна. – Обошлись народностями Кавказа. Но мы отвлеклись…
– Да, давай вернемся к нашему Льву Михайловичу!
– Итак, Лев Михайлович долгие годы успешно совмещал изучение эфиопского фольклора и народных верований с секретной дипломатической работой и достиг значительных успехов в обеих областях. Его книги «Семейные обряды народов Абиссинии» и «Абиссинские похоронные традиции» сразу после выхода в свет стали классическими, их переиздают и в наше время… А присоединение Абиссинии к России сорвалось по независящим от него причинам. Во всяком случае, итальянцы видели в нем такого опасного соперника, что в девятьсот тринадцатом году подкупили знаменитого абиссинского разбойника Махмута ибн Заира и уговорили его напасть на лагерь ученого и убить Льва Михайловича. Но местные племена так уважали русского профессора, что предупредили его о готовящемся нападении и спрятали от разбойников в деревенском зернохранилище.
– Боже, какие потрясающие приключения! – восторженно воскликнул Маркиз, одновременно откровенно любуясь Анной и внимательно слушая ее увлекательный рассказ.
– Да, жизнь Ильина-Остроградского действительно была полна приключений!
– Я уже понял. А как он умер?
– А умер он от тропической лихорадки, во время очередной научной экспедиции…
– Только научной?
– Нет, конечно. Но о последнем годе его жизни мало что известно. Отчет о работе экспедиции привез в Россию ученик профессора и его помощник Василий Петрович Миклашевский.
– Так-так, – вставил Леня, которому имя Миклашевского было известно со слов Лолы, а ей, в свою очередь, упоминала это имя старушка Денисова.
– Миклашевский доставил в Географическое общество отчет и письмо с требованием денег на дальнейшие исследования, а также кое-какие бумаги профессора, письмо его жене и детям. Думаю, он же как доверенное лицо привез секретные бумаги для министерства.
– А дальше что было? – Леня погладил Анну по шелковистому плечу. – Что еще тебе известно?
