вцепился в руль, на немыслимом вираже увернулся от «Мерседеса» и остановил «Форд» на тротуаре, в двух шагах от витрины магазина.
Едва переведя дыхание, Леня изумленно повернулся к Анне. Зеленоглазая красотка откинулась на сиденье, трясясь от смеха.
– Вам смешно?! Ничего себе! А у меня вот, честно говоря, руки до сих пор трясутся!
– Простите, – Анна с трудом справилась с приступом смеха, – на меня такое иногда находит – в самые неподходящие моменты. Это вроде истерики. Вы просто потрясающий человек! Ужас, что было бы, если бы мы врезались в того лакированного «братка»!
– В лепешку бы расшиблись!
– Это в лучшем случае, – Анна вновь усмехнулась, и Леня испугался, что у нее опять начинается приступ истерического смеха.
– Нет, правда, – Анна повернулась к Лене, в глазах ее горело восхищение, – вы – просто чудо! У меня тоже до сих пор руки трясутся.
– На дорогу смотреть нужно, – вполголоса проворчал Маркиз, смущенный восхищением зеленоглазой красотки, – хотя бы иногда. Давайте-ка я пока сяду за руль, мне так будет спокойнее.
Он поменялся с ней местами, сел на водительское место и осторожно съехал на мостовую.
– Повезло нам, что весь этот цирк не видели гаишники!
– Да уж! – Анна зябко передернула плечами. – Я бы сейчас куда-нибудь зашла, выпила кофе… или чего-нибудь покрепче – стресс снять.
– Чего-нибудь покрепче вам при такой экстремальной манере вождения пить нельзя, а от кофе я бы и сам не отказался.
Леня увидел неподалеку кафе «Отличная кружка» и припарковал возле него машину.
Усевшись за стол, откинувшись на спинку стула и пригубив ароматный мокко, Анна вновь восхищенно уставилась на Маркиза и проговорила низким воркующим голосом:
– А ведь я сначала вас недооценила! Думала, раз вы к этим мымрам пришли, значит, так – заурядный неудачник… а вы – настоящий супермен! Кстати, я так у вас и не спросила: что вы у наших кочерыжек хотели узнать?
– Да я, – смущенно начал Маркиз, которому трудно было излагать свою легенду под взглядом зеленоглазой Анны, – я статью пишу… про Ильина-Остроградского. Был такой путешественник в начале двадцатого века…
– Вы мне будете рассказывать! – возбужденно воскликнула Анна. – Я так увлекалась историей его жизни и его путешествий! А для какого издания вы пишете эту статью?
Маркиз, не готовый к такому вопросу, замялся, и Анна, по-своему истолковав его замешательство, махнула рукой:
– Да неважно, неважно! Не подумайте, что я хочу перехватить у вас работу! Я вам с удовольствием дам любые материалы, какие вас интересуют! Хотите – прямо сейчас ко мне заедем?
Леня, естественно, согласился с радостью.
Через пятнадцать минут они подъехали к новому кирпичному дому на Черной Речке. Анна открыла своим ключом дверь подъезда, вынула из почтового ящика несколько конвертов. Маркиз не спрашивал ее, замужем ли она, но его почему-то безумно волновало, одна ли Анна живет в квартире…
По тому чисто женскому порядку, царившему в ее жилище, он понял, что живет она одна – присутствие мужчины обязательно проявилось бы в брошенном на стуле свитере, в домашних тапках прямо посреди комнаты или в стопке книг на обеденном столе. Ничего этого не было и в помине.
Леня повесил дубленку на крючок в прихожей, помог Анне снять пальто, и при этом ее узкая холодная рука случайно оказалась в его руке. Это случайное прикосновение привело к совершенно неожиданному результату.
Между ними словно проскочила электрическая искра. Леня притянул девушку к себе, нашел жадным ртом ее сухие горячие губы и припал к ним, как припадают в жару к живительной влаге родника.
Он пил и не мог напиться, а его бессовестные руки тем временем делали свое дело, освобождая Анну от одежды.
Оставляя за собой на полу эти ставшие совершенно бесполезными тряпки, не прерывая поцелуя, словно от этого зависела их жизнь, они двигались вслепую в глубину квартиры, руководимые безошибочным инстинктом, в направлении полутемной спальни, но так и не дошли до нее, свалившись на ковер и слившись воедино в немом безумии страсти.
Маркиз раз за разом штурмовал гибкое смуглое тело с упорством и страстью, с какими альпинисты штурмуют неприступную вершину, и Анна покорялась и подыгрывала ему – то с податливой нежностью, то с яростным жаром – и нежными жалобными стонами отвечала на его ласки. Ее кожа покрылась бисеринками испарины, и Маркиз, покрывавший ее тело жадными торопливыми поцелуями, слизывал этот любовный пот, как свежую утреннюю росу.
Часа через полтора Анна неспешно отстранилась от Маркиза, посмотрела на него новым, омытым нежностью взглядом и проговорила со счастливым грудным смешком:
– Надо же! Никогда себе такого не позволяла! Что это вдруг со мной случилось?
– Последствия стресса, наверное, – Маркиз улыбнулся и нежно поцеловал ее смуглую ложбинку под ключицей.
– Надо же! А я сначала посмотрела на тебя и подумала…
– Что я – заурядный неудачник! – закончил за нее Леня. – Раз я пришел к этим географическим мымрам.
– Ах да, я тебе это уже говорила…
– А может быть, я и есть заурядный неудачник?
– Заурядный неудачник не может внезапно превратиться в настоящего супермена за рулем машины. И заурядный неудачник не может так потрясающе заниматься любовью!
– Может быть, это ты так действуешь на меня, так меня вдохновляешь, что я становлюсь суперменом в твоем присутствии? Кстати, не думаешь ли ты так легко от меня отделаться? На чем мы только что остановились? Я не все понял, нужно еще раз повторить! Только… где у тебя кровать? А то на полу мы с тобой столько синяков набьем!
– Да ты не супермен, а самый настоящий сексуальный маньяк! – И Анна залилась счастливым смехом…
Еще через два часа Леня откинулся на подушки и проговорил:
– Я бы сейчас съел средних размеров слона! Здесь, случайно, нет поблизости зоопарка?
– Вся наша жизнь – настоящий цирк! А зверинец ты сегодня видел у меня на работе.
– Там был обезьянник…
– Скорее, гадюшник.
– А у меня ни змеи, ни обезьяны аппетита не вызывают.
– А как насчет омлета? Мне говорили, что я готовлю очень даже неплохой омлет!
– Ну, если только из десяти яиц… А кто это говорил комплименты твоим кулинарным способностям? – в голосе Маркиза зазвучали ревнивые собственнические нотки.
– Все вы, мужчины, одинаковы – ревнивые прожорливые деспоты! – строго заключила Анна. – Будешь как миленький лопать, что дадут, – и она выскользнула из кровати, накинула коротенький полупрозрачный халатик и отправилась в кухню.
Через минуту Леня притащился следом за ней и с живейшим интересом стал наблюдать за процессом приготовления пищи.
Понаблюдав несколько минут, он вдруг вскочил и набросился на Анну, прижав ее к кухонному столу.
– Ты с ума сошел!! – Она попыталась отбиться от него. – У меня же нож в руке! И омлет сгорит!
– Черт с ним, с омлетом, – прорычал Маркиз, торопливо расчищая стол и укладывая на него свою смуглую возлюбленную, – незачем было этот халат надевать, он слишком сексуальный! В нем ты меня еще больше возбуждаешь, чем совсем без одежды!
Омлет, конечно, подгорел, но они съели его с завидным аппетитом, запивая холодным пивом из холодильника. Покончив с трапезой, Анна удовлетворенно отвалилась от стола и мурлыкнула, как сытая
