Надежды.
Шурик был у них в институте старостой потока и пользовался всеобщей любовью и уважением. Он был маленький, крепенький и основательный, как боровичок, и отличался удивительно хорошим и надежным характером, нисколько не комплексуя по поводу своего маленького роста. Он всем помогал, всех опекал, всюду успевал без суеты и лишнего шума, все делал вовремя. Все его любили — и студенты, и преподаватели, и даже старая грымза Невидалова, которая преподавала физику, ходила на занятия с палкой, за что и получила у студентов кличку Лямбда Пополам.
Когда на втором курсе Ленка Самохвалова из тринадцатой группы, одинокая иногородняя девчонка, заболела тяжелым воспалением легких, Шурик тут же выяснил, в какой больнице она лежит, и каждый день носил ей фрукты и калорийную еду. Кстати, сам он тоже был иногородний, жил очень бедно и на передачи для Ленки зарабатывал, разгружая по ночам вагоны.
Когда на четвертом курсе Людка Крапивина родила, а ее парень, Олег Шувалов с кафедры электронных цепей, сделал вид, что не имеет к этому событию никакого отношения, тот же Шурик сначала пытался внушить Шувалову зачатки порядочности, а когда понял, что это безнадежно, собрал среди однокурсников денег, купил все необходимое для ребенка, встретил Людмилу из роддома и привез в отдельную комнату в общежитии, которую чудом сумел для нее выбить.
Причем, что характерно, у Шурика ни к Ленке, ни к Людмиле не было никакого, что называется, личного интереса — он как влюбился на первом курсе в Ирку Звягинцеву с параллельного потока, так и сохранял ей преданность до самого диплома.
А там уж они поженились. Ирка была выше Шурика на голову, но, что характерно, никогда не смотрела на него свысока.
А таких случаев, как с Ленкой и Людой, на его счету были десятки. Все в институте знали, что на Шурика можно положиться. В общем, он был просто очень хорошим человеком.
Сам он был родом из старинного города Плескова, после окончания института с молодой женой вернулся домой, и с тех пор Надежда его не видела.
С тех пор прошло… страшно подумать, сколько лет, но Надежда узнала Шурика моментально. Он почти не изменился — то же круглое добродушное лицо, та же широкая приветливая улыбка, только в волосах пробились серебристые нити седины.
— Здорово я тебя разыграл? — веселился Шурик, разглядывая Надежду. — А ты купилась, купилась!
— Ничего я не купилась, — фыркнула Надежда. — Я уже не в том возрасте, чтобы ко мне приставали на улице…
— Да брось, Надюха, ты отлично выглядишь! Если бы не моя Ирка, я бы за тобой непременно приударил!
— Ну, ты скажешь тоже… — Надежда невольно зарделась от удовольствия, хотя и понимала, что все неправда. — А ты-то какими судьбами здесь оказался?
— Да по делам приехал… бизнес, знаешь… А что мы — так и будем с тобой на улице разговаривать? Поедем, посидим где-нибудь, у меня есть пара часов…
— А поедем! — согласилась Надежда. — Что в самом деле — сто лет не виделись!
Через пятнадцать минут они уже сидели в уютном итальянском ресторанчике на Петроградской стороне, оформленном под деревенскую тратторию где-нибудь в Тоскане или Ломбардии. Расторопная розовощекая официантка приняла заказ, поставила на стол корзинку свежего, только что испеченного домашнего хлеба и глиняный кувшин молодого вина и удалилась. Шурик наполнил бокалы и проговорил со своей такой знакомой улыбкой:
— Ну, за встречу, Надюха!
Надежда отпила глоток вина и почувствовала аромат весеннего сада, аромат молодости, услышала пение птиц, почувствовала, что в жизни будет еще много хорошего. Она взглянула сквозь бокал на свет. Золотистая жидкость придавала всему живой солнечный оттенок. Жизнь показалась ей куда лучше, чем час назад.
— Ну, и как ты живешь? — проговорил Шурик, внимательно разглядывая ее. — Чем занимаешься? Как на семейном фронте?
— На семейном фронте у меня порядок. Дочка, правда, живет с семьей на Крайнем Севере, видимся редко. Муж у меня очень хороший… я вообще-то второй раз замужем, но это не важно. Кот опять же замечательный… а с работы я ушла — сначала сократили, а потом муж сказал, что оно и к лучшему, зарабатывает он вполне достаточно, так что я сейчас самая обычная домохозяйка…
При этих словах она почувствовала что-то вроде неловкости или даже вины, но Шурик, как всегда, оказался на высоте.
— Так это же здорово! — воскликнул он с совершенно искренней радостью. — Я так считаю, что дом, семья — это самое лучшее занятие для женщины, и в этом нет ничего зазорного! Слушай, а приезжай с мужем к нам в Плесков! Ты давно у нас была?
— Давно! — честно призналась Надежда. — Еще в школе.
Их возили на экскурсию в десятом классе, и она вспомнила зеленые берега реки Плесны, старинные церкви с золотыми куполами, уютные домики с цветущими палисадниками… вспомнила, как там, на берегу Плесны, целовалась с одноклассником… Как же его звали? Сережа… или Виталик…
— У нас здорово! А я вас устрою со всеми возможными удобствами. У меня же там свой пансионат, есть отдельные домики для тех, кто любит тишину и уединение, есть большое здание для более активных, ресторан, боулинг… Нет, вы просто обязательно должны к нам приехать! Наши многие уже у меня побывали. Плесков — это один из самых красивых городов страны, и ехать-то к нам из Питера всего ничего, каких-нибудь три-четыре часа…
— В самом деле, надо как-нибудь выбраться… Правда, Саша очень много работает…
— Сейчас все много работают, но надо же когда-то и отдыхать! — Шурик загорелся этой идеей, глаза его блестели. — Обязательно приезжайте! У нас так красиво, особенно весной, когда цветут яблоневые сады… А какие у нас церкви! Когда звонят колокола и звон плывет над городом — такое чувство, что живешь в раю! А какой у нас прекрасный музей! Такого собрания древнерусской живописи больше нигде не найдешь…
— Ну, Шурик, ты просто настоящий профессионал! — рассмеялась Надежда. — Расхваливаешь свой город, так что скоро от туристов отбою не будет…
— Это ты брось, Надя. — Дьяков стал серьезным. — Я свой родной город без всякой рекламы всегда хвалить буду, я там родился и всю сознательную жизнь прожил, учиться только уезжал, так и то каждого лета дождаться не мог.
— Да знаю я, знаю, — сказала Надежда, — пошутила я. А отдыхать мы к тебе обязательно с мужем соберемся. Странно, столько лет не виделись мы с тобой, а вот случайно встретились. А я как раз про ваш город недавно от одной знакомой слышала — что-то там у вас в музее произошло… вот не помню…
Надежда бросила камень наугад — вдруг да попадет. И она не ошиблась.
— Ой, да у нас такая история была совсем недавно! — оживился Шурик. — Весь город всполошился!
— Ну-ка, ну-ка… — насторожилась Надежда Николаевна, — давай-ка поподробнее…
— Ой, Надя, верно про тебя рассказывали, что ты сама не своя до всяких преступлений! — заметил Шурик. — Хлебом тебя не корми, только дай ввязаться во всякий криминал! Ничего ты не боишься — ни бандитов, ни милиции, ни уголовных авторитетов.
— Ну и кто же это тебе, интересно, такого наговорил? — ощетинилась Надежда.
— Моей Ирке Танька Коноплева рассказала, она к нам летом с мужем приезжала.
— А она-то откуда знает?
— Ага, не отпираешься, — захохотал Шурик и налил Надежде еще вина, — ладно, выпей, а мне уж хватит. Раз уж просишь, расскажу. — Он устроился поудобнее и продолжил: — История криминальная была, но, к счастью, все обошлось. Какие-то мерзавцы украли из нашего музея одну из лучших икон — «Спас нерукотворного образа», московская школа, пятнадцатый век… наверняка гастролеры, потому что ни у кого из наших горожан не поднялась бы рука на такую святыню. Но к счастью, закончилось все благополучно, икона нашлась…
