— Вот оно! — воскликнула Соня.
На нее шикнул тот самый, сидевший за соседним столом интеллигентный старичок, недовольно покосились остальные читатели. Библиотекарша привстала за своей конторкой и опалила нарушительницу тишины грозным взглядом.
Соня шепотом извинилась перед соседями и внимательно перечитала заметку.
Вот оно что! Меценат из Петербурга — это, несомненно, барон фон дер Везель, владелец особняка, в котором расположен ВНИИПНЯ. Значит, около ста лет назад он приобрел на аукционе в Голландии картину Босха. Если даже тогда она была куплена за сто пятьдесят тысяч гульденов, то сейчас наверняка стоит миллионы!
Значит, в Музее чертей, где Соня теперь работает, на видном месте и практически без всякой охраны висит бесценная картина середины пятнадцатого века!
Она прикрыла глаза и вспомнила картину, которая висела на стене рядом с гравюрами, изображающими судьбу ведьмы.
Свиная голова с огромными окровавленными клыками, бородатый трехногий карлик, громадное насекомое с львиной пастью, жуткий бесформенный пузырь без рук и ног, создание из одной ноги и огромного розового уха, клубок извивающихся червей с вылупленным, кровавым глазом…
Картина с первого взгляда произвела на нее мрачное, гнетущее впечатление, изображенные на ней чудовища могли появиться только в извращенном воображении больного человека… впрочем, Иероним Босх, как ни один другой художник, любил изображать на своих полотнах такие ужасы и кошмары, от которых у нормального человека волосы встают дыбом.
И эту отвратительную картину хочет получить
Для этой цели он нанял ее предшественницу Веру Мельникову. Она должна была воспользоваться родством с замдиректора института Анатолием Беневоленским и устроиться на работу в музей. А потом ее убили, если верить той странной женщине, соседке Надежде. И тогда
Потому что если речь идет о картине выдающегося мастера стоимостью несколько миллионов евро, преступники не остановятся ни перед чем.
Больше ничего полезного Соня в архиве не нашла. Она выключила компьютер, вполголоса поблагодарила строгую библиотекаршу и отправилась восвояси.
После поспешного бегства Сони из ее квартиры Надежда Николаевна не теряла времени даром. Она убрала пустые чашки и высыпала на стол фотографии из конверта, выкраденного ею из сумки соседки.
«Нехорошо! — Кот оживился и с трудом вспрыгнул на стул. — Сама меня лупишь газетой за то, что кусок ветчины со стола сопру, а сама воруешь чужие вещи!»
— Ты еще будешь! — вскипела Надежда. — Знаю, конечно, что нельзя так делать, а ей можно? Замешалась в какую-то некрасивую историю, знает же, что сплошной криминал вокруг. И двоих уже убили! И если на то пошло, украла я вовсе не ее фотографии, а Верины, а ей они теперь уже без надобности.
И правда, хоть и очень сердита была Верина мать Валентина на своего мужа, все же какие-то снимки из их совместной жизни для дочери сохранила. А Вера прихватила их из дома, чтобы, надо думать, предъявить отцу. Всего-то несколько снимков.
Надежда склонилась ниже. Вот большая фотография, цветная, на ней много народу позирует на фоне здания. Что там написано? Так, физико-механический институт, а это, стало быть, выпуск. Все молодые люди, веселые — ну как же, дипломы небось получили.
Надежда внимательно исследовала снимок и нашла там молодого Анатолия Беневоленского. Красивый парень, не наврала Таисья Михайловна. Он и сейчас-то ничего себе, а уж в молодости и вовсе красавцем был. Волосы светлые волной, взгляд прямой, открытый, улыбка широкая. Стоит в обнимку с девушкой. Надо думать, это Валентина. И вправду невидная девушка, незаметная, не слишком они друг другу подходят. А вот поди ж ты, взял ее замуж, прожили сколько-то…
Следующий снимок был любительским, черно-белым. Папа с маленькой дочкой на озере. Ей годика три-четыре, плавает на мелкоте с кругом. А он стоит чуть в стороне и манит ее к себе, улыбаясь. Обычное дело — в отпуске или в выходной поехали люди за город, мама и щелкнула своих. На остальных снимках была Вера — маленькая, с плюшевым медведем в обнимку, с ранцем и букетом цветов — первоклассница, снова летом, с подружкой…
Надежда еще раз положила перед собой снимок отца с дочерью. Здесь, на черно-белой фотографии, черты Беневоленского проступили яснее, и она с изумлением поняла, что он ей кого-то напоминает. Вроде бы только что видела она такой же точно разрез глаз и высокие скулы, прямой нос.
Соня! Он похож на Соню, поняла Надежда. Вот именно, сегодня она разглядела девушку внимательно. Раньше сталкивались только на площадке — она была сильно накрашена, да еще волосы светлые на лицо опускала. А сегодня Надежда видела чистое лицо — свежее, без косметики и… и молодое. Вере было года тридцать два, такое впечатление вынесла Надежда из разговора с Таисьей Михайловной, а эта гораздо моложе, двадцать пять, не больше.
Это не странно, а странно то, что Соня похожа на Беневоленского. Впрочем, и тут ничего странного нет — нашли похожую девушку. А как ее нашли и кто? И почему она так похожа? Таисья говорила, что в молодости Анатолий тот еще был ходок, из-за того и жена с ним развелась, была там некрасивая история со студенткой. Так, может, зайти с другого конца и попробовать выяснить, кто такая эта Соня? Чья она дочка?
Надежда еще раз рассмотрела групповую фотографию и нашла на обороте штамп фотографа. Фамилия ей ничего не говорила, но вот дата — 1980 год. Стало быть, тогда они институт и закончили.
— Все просто, — сказала Надежда коту, — нужно ехать в институт и расспросить там. В архиве должны быть сведения. А то ишь, Соня эта: «Отстаньте от меня, я не могу, не могу…» Видно же, что попала девчонка в беду. А мы не можем ее так бросить, потому что она нам жизнь спасла, верно, Бейсик?
Кот ничего не ответил, он крепко спал, вздыхая во сне.
Надежда подошла к ступеням института. Возле храма науки было людно: здесь толкались и сновали, как молекулы под микроскопом, нарядные симпатичные студентки и бледные отличницы, заморенные «ботаники» и спортивные румяные ребята, стильные хипстеры и расслабленные растоманы — в общем, представители всевозможных типов и разновидностей современной учащейся молодежи.
Протиснувшись между ними, Надежда Николаевна вошла в холл, поймала пробегавшую мимо девушку и спросила у нее, где находится деканат технологического факультета. Вот отчего-то ей казалось, что Беневоленский с будущей женой учились именно на этом факультете — оттого ли, что после Валентина устроилась на завод, а где еще требуются технологи? Или просто так, но Надежда решила начать с технологического.
— Это на третьем этаже, налево от сачкодрома… — ответила студентка и понеслась своим путем.
— Налево от чего? — машинально спросила Надежда, но тут же вспомнила, что в ее студенческие времена в ее родном институте сачкодромом называли огромный холл на втором этаже главного здания, где студенты проводили перерывы между занятиями, а часто и сами занятия. В этом холле они обсуждали самые животрепещущие проблемы современности (например, где достать фирменные джинсы, модные сапоги или пластинки любимых рок-групп), в этом холле они обменивались конспектами и последними новостями, заводили романы и договаривались о вечеринках, в общем — сачковали.
Выходит, в этом институте тоже был свой сачкодром, и за прошедшие десятилетия обычаи студентов мало изменились. По крайней мере, как и прежде, они любят сачковать.
Поднявшись по широкой мраморной лестнице на третий этаж, Надежда действительно увидела заполненный студентами просторный холл. Все было здесь как во времена ее молодости, только студенты были лучше одеты и выглядели гораздо свободнее.
Обойдя сачкодром по периметру, она свернула налево и оказалась в тихом полутемном коридоре, куда выходили двери кабинетов руководства и деканатов.
Найдя дверь с табличкой «Деканат технологического факультета», Надежда толкнула ее и вошла внутрь, выставив перед собой букет цветов и коробку с тортом.
