— Боюсь, ты не только этого не понимаешь. Ты не понимаешь, насколько все это серьезно! Я поверил тебе, отложил важные дела…
— Господин Магистр, — неприметный мужчина повысил голос, — я клянусь, что все исправлю… я все сделаю… я знаю, что нужно делать! Вы можете во мне не сомневаться!
Он бросился к своей машине, резко сорвал ее с места, развернулся на проселке и помчался к городу. Выезжая на Выборгское шоссе, левой рукой вытащил из кармана мобильный телефон, набрал номер и, услышав ответ, проскрипел:
— Команда «А»! Выполняй!
Убрав телефон обратно в карман, выжал газ и помчался к городу.
На проселочной дороге представительный пожилой мужчина взглянул на дорогой швейцарский хронометр.
— Костя, — обратился он к своему водителю, — уже три ноль десять. Почему я ничего не слышу?
— Извините, господин Магистр, — почтительно ответил шофер. — Мои на минуту отстают…
— Купи новые. Я тебе достаточно плачу, чтобы у тебя были точные часы…
В это мгновение со стороны шоссе до них донесся приглушенный грохот.
— Ну все, поехали! — приказал Магистр.
На подъезде к городу черная машина, мчавшаяся с явным превышением скорости, вдруг подпрыгнула, как разыгравшийся жеребенок, вспыхнула багровым пламенем и развалилась на тысячу пылающих кусков.
Надежда вышла из административного крыла клиники и вернулась в коридор, вдоль которого располагались палаты пациентов и кабинеты врачей. Она едва замечала попадающихся на пути людей, потому что обдумывала то, что узнала в бухгалтерии.
Пребывание Елены Северцевой оплачено только по завтрашний день. Значит, послезавтра ее здесь уже не будет. У того, кто оплачивает ее лечение, есть на этот счет вполне определенные планы. И эти планы Надежде очень не нравились.
Однако ей о них стало известно заранее, а это значит — она может им помешать. Только вот как?
— Это вы из Плескова? — окликнул ее мужской голос.
— Да… — ответила она машинально.
Перед ней стоял уже знакомый ей доктор Сергиенко.
— Олег Иванович просил перед вами извиниться и передать, что он освободится через час.
— Ничего страшного, — проговорила Надежда Николаевна с заметным облегчением: она уже представляла себе, как профессор станет расспрашивать ее о лечении душевных болезней при помощи алтайского горлового пения, о чем она, разумеется, не имела ни малейшего представления.
— Вы пока можете выпить кофе, у нас очень приличное кафе в конце коридора, за зимним садом.
— Спасибо, я так и сделаю! — Надежда улыбнулась и пошла вперед. Однако едва Сергиенко скрылся в одном из кабинетов, она замедлила шаги и стала оглядываться.
Справа от нее была дверь ординатуры, за ней — сестринская.
Эта дверь распахнулась, оттуда, оживленно переговариваясь, вышли две молоденькие сестрички. Вслед им раздался голос:
— Не закрывайте дверь, душно!
Надежда задержалась перед открытой дверью сестринской и заметила на ее внутренней стороне разграфленный лист с какими-то записями. Собственно, это был не лист, а табличка с окошечками, в которых были вписаны фамилии.
Это был перечень назначений на сегодняшний день.
Против фамилий пациентов стояли назначенные им процедуры, время и фамилии ответственных сестер.
Надежда пробежала взглядом по списку.
«Куличков — массаж».
«Цаплина — электрофорез».
«Фунтиков — лечебная гимнастика».
«Ползунков — ароматерапия».
«Дятлов — токи СВЧ».
«Северцева — водные процедуры».
Внезапно перед глазами Надежды предстала ужасная картина: беспомощная женщина, мать Сони, полулежит в ванне, над ней склоняется мрачный тип с лицом закоренелого уголовника, сжимает руки на горле женщины и топит ее… Да, кабинет водных процедур — очень подходящее место для убийства!
В голове у Надежды мелькнула спасительная мысль. Она оглянулась, убедилась, что на нее никто не смотрит, и поменяла местами две фамилии в списке.
Теперь он выглядел так:
«Северцева — ароматерапия».
«Ползунков — водные процедуры».
Провернув эту небольшую подмену, она направилась дальше по коридору, в сторону зимнего сада. До времени, на которое были назначены процедуры, оставалось еще больше часа. Она вполне могла выпить кофе, чтобы восстановить силы — сегодня они ей еще понадобятся…
За четверть часа до назначенного времени Надежда Николаевна пробралась в кабинет водных процедур. Это была большая, отделанная кафелем комната, разделенная пластиковыми шторами на несколько частей. В одном отсеке размещалась стеклянная кабинка с душем Шарко, в другом — большая ванна с гидромассажем, в третьем — кабина с парогенератором. Оглядевшись по сторонам, Надежда спряталась в один из металлических шкафчиков для одежды. Здесь было душно, тесно и неудобно, зато через узкие прорези в дверце можно было видеть все помещение.
Автор теории относительности Альберт Эйнштейн утверждал, что время по-разному течет в неподвижном помещении и в летящем с огромной скоростью космическом корабле. Но он никогда не сидел в тесном металлическом шкафу, иначе бы он знал, что в таком шкафу время течет куда медленнее, чем за столиком кафе или на берегу моря. Надежде казалось, что она провела в засаде уже целый час, у нее затекли руки и ноги и невыносимо чесался нос, но когда она взглянула на часы, оказалось, что прошло всего десять минут. Она собрала всю волю в кулак и приготовилась к дальнейшему ожиданию.
И тут двери комнаты открылись, и в нее вкатили кресло, в котором сидел крупный мужчина средних лет с унылым обрюзгшим лицом и потухшим взглядом. Судя по всему, это был пациент Ползунков, которого Надежда поменяла с Северцевой.
Подняв голову, пациент удивленно огляделся и проговорил:
— Ку… ку… куда ме… ме… меня при… при… везли?
— Сиди спокойно, Ползунков! — прикрикнул на него дюжий санитар. — Нечего мекать и кудахтать!
Куда доктор прописал — туда и привезли! Скажи спасибо, что не в морг!
— Но у ме… ме… меня…
— Я сказал — хватить мекать! — рявкнул санитар. Он вкатил кресло с Ползунковым в отсек с ванной, из-за шторы донесся громкий плеск, и все затихло. Санитар вышел и удалился, насвистывая какую-то песенку из мультфильма.
«Даже в дорогой частной клинике санитары — ужасные хамы! — с грустью подумала Надежда. — Здесь могут быть хорошие бытовые условия, современные лекарства и методы лечения, но других людей взять просто неоткуда…»
Из-за пластиковой шторы доносилось возмущенное бормотание Ползункова и плеск воды.
Надежда ждала.
Вдруг дверь комнаты скрипнула, отворилась, и в комнате появился рослый мужчина в белом халате.
