Вынув из кармана монету в сорок су, Жюв протянул ее той, что ощипывала гусей.
— Так отведите меня к нему, любезнейшая.
Старуха просияла улыбкой.
— Сию минуту, уважаемый сударь, присаживайтесь.
Она отбросила гуся в сторону, подбежала к лестнице и что было мочи крикнула:
— Жозеф! Эй, Жозеф! Поди-ка сюда, сынуля, тебя спрашивает какой-то господин!
Застучали сабо, и Жюв догадался, что Жозеф спускается; старуха пояснила:
— Вот и порядок. Господин мэр — это и есть сын мой, Жозеф. Повезло вам, что вы на меня напали.
Только собрался Жюв подивиться на старую женщину, которая, как ни в чем не бывало, ощипывала гусей в вестибюле мэрии, а сына своего почтительно величала господин мэр, как перед ним уже стоял главный представитель власти Тилли.
Это был крупный нормандец с веснушчатым лицом, густыми, спутанными на затылке волосами; одет он был, как одеваются фермеры: просторная крахмальная блуза доходила почти до самых сабо — покрытых лаком, украшенных золочеными гвоздиками; своими сабо мэр гордился особо.
Несмотря на грубоватую внешность, мэр, судя по всему, был хитрой бестией.
Жюв заметил, что его потихоньку рассматривают, и решил действовать осмотрительно.
— Честь имею, — начал верзила Жозеф.
Жюв поклонился.
— Это я имею честь, господин мэр, и прошу извинить меня за беспокойство.
Потом, как бы между прочим, Жюв заметил:
— Ничего не поделаешь, — я при исполнении, служу в муниципальной полиции Парижа.
Мэр завращал глазами.
— Ах вот как! — удивился он. — Полиции здесь вряд ли найдется дело, и все-таки я рад вас видеть. Не желаете ли по стаканчику?
— Нет-нет, — отказался Жюв.
— Слушайте, от рюмочки кальвадоса вреда не будет…
Жюв не стал чваниться.
— Ну что ж, от рюмочки кальвадоса я не откажусь.
Через минуту Жюв и мэр Жозеф были уже лучшими друзьями в мире и поднимали тосты в зале для праздничных собраний, где в тот день были натянуты веревки и сушилось огромное количество белья.
— Так что же все-таки привело вас в наши края? — спросил Жозеф.
Жюв с благоговейным видом потягивал винцо из маленькой рюмки, прищелкивая языком, вдыхая в себя водочный аромат, отчаянно жестикулировал, пытаясь произвести на мэра должное впечатление и выказать себя тонким ценителем кальвадоса.
— Забавная история, — отвечал он, — я приехал в связи с визитом, который был нанесен вам в субботу.
— В субботу? — удивился мэр. — Не видал я никого.
— Ну как же, — настаивал Жюв, — помните — был у вас один господин из Парижа.
Для пущей важности мэр почесал в голове.
— Честное слово нормандца, никого не видал.
Жюв взял на заметку эту прелюбопытную деталь: так, значит, незнакомец, нанявший кучера, солгал, будто приехал повидать мэра; сыщик поспешил сделать вид, что ошибся.
— А ведь и впрямь, — сказал он, — запамятовал я. Это была не суббота, приезжали к вам в понедельник.
— В понедельник было, — закивал мэр, — тут уж ничего не попишешь… Были у нас месье Мариус, приезжали разузнать о сиротке Леманов.
Жюв едва сдержался, чтобы не подпрыгнуть от радости.
Решительно, беседа их становилась интересной.
Таинственный персонаж, чьи следы он отыскивал, в субботу приехал тайком, а в понедельник — в открытую.
С другой стороны, как раз в понедельник Себастьян Перрон послал Мариуса к крестьянам по фамилии Клеман, воспитывавшим маленького Юбера.
Из всего этого следовало — или, во всяком случае, было на то похоже — что Мариус приехал сначала в субботу, а потом в понедельник.
«Ну и ну! — подумал Жюв. — Почему же, черт возьми, Себастьян Перрон не предупредил меня, что он дважды посылал своего закадычного друга Мариуса в Тилли-сюр-Лизьё и что первый раз тот приехал сюда в субботу, еще до того, как узнали о смерти ребенка?»
— Так вот, — сказал Жюв, — я прибыл по тому же самому делу, речь идет о ребенке, из-за него-то я и рискнул обеспокоить вас, господин мэр.
— Да бросьте вы, какое там беспокойство, — запротестовал мэр.
— Мне хотелось бы знать, — продолжал Жюв, — что вы сами обо всем этом думаете. Ребенок-то ведь умер, а?
Мэр снова снял шляпу и с силой поскреб в голове.
— Может, да, а может, и нет, — сказал он.
Жюв не отступал.
— А не утверждают разве, будто он утонул?
— Так оно и есть, — согласился сэр, — утверждают Это Клеманы так говорят, будто бы он случайно взял да и утонул.
— Хитрецы они, эти Клеманы, — с готовностью отозвался Жюв.
— Да уж, таких поискать, — согласился с ним мэр.
Он многозначительно захихикал, приоткрывая тайные свои мыслишки. Жюв понял, что напал на след.
— Хитрецы-то они хитрецы, — повторил он, — а не подумали, что ведь в здешних краях ни одной лужи не сыщешь и парнишке утонуть негде.
Жюв и в глаза не видел окрестностей Тилли-сюр-Лизьё и говорил наобум, но мэр подтвердил его слова.
— Вот именно, что не сыщешь, — выдавил из себя он, побагровев от душившего его смеха. — Где они, те лужи? Схитрить хотели, Клеманы-то, а об этом и не подумали.
Неожиданно Жозеф вновь напустил на себя серьезный вид.
— Послушайте-ка, — забеспокоился он, — а вам-то что за дело до всех этих историй? Явились тут, болтаем, болтаем, а что вам надобно — никак в толк не возьму.
Жюв равнодушно пожал плечами.
— Мне-то — бросил он. — Да как сказать… Я составляю рапорт. Что до этих Клеманов, я их и не видал никогда… Раз они утверждают, что ребенок утонул, так и доложу — ребенок утонул.
Жюв говорил так беспечно, что мэр успокоился.
— Ясное дело, — сказал он. Но тотчас добавил. — Главное, так это чтобы никому не нагорело. Клеманы доводятся мне кузенами… Мальчишка исчез, но они-то тут ни при чем, все должно быть шито- крыто… Здесь я сам все улажу… А вы, сударь распрекрасный, уладите дело в Париже, договорились?.. Еще по рюмочке кальвадоса, не откажитесь? — предложил мэр.
Не моргнув глазом, Жюв согласился:
— Назвался груздем — полезай в кузов.
— Что верно, то верно, — закивал мэр.
Мужчины снова чокнулись, и Жюв, словно невзначай, сказал:
— Да какие там неприятности!.. Только вот, сдается мне, что тело-то так и не нашли?
Мэр недовольно поморщился.
— Да, черт возьми, в этом-то вся и загвоздка, что тут придумаешь? Может, скажите в Париже, что его растерзали лисицы — их тут пруд пруди.
Жюв в раздумье покачал головой.
