ней. И вот уже достигший ее обнаженного тела, отчаянно прикрываемого крошечным полотенцем, — и все его лицо вспыхнуло неподдельным восторгом. У него перехватило дыхание, когда он коснулся глазами ее бедер и, спешно перескочив полотенце, поднял взгляд выше к груди.
— Боже, как ты красива.
Его голос дрожал.
— Дай мне полотенце!
От резкого окрика его взгляд сорвался, и он снова уставился в пол. Потом положил что-то на крышку унитаза, попятился к прихожей, вышел и закрыл за собой дверь.
Быстро выбравшись из ванны, она попыталась вытереться.
— Отдай мне мою одежду!
— Она лежит на крышке.
Она вздрогнула от близости его голоса, он не отошел от двери. Взяла то, что лежало на закрытом унитазе. Ни за что. На подкладке, заношенной до лоска и катышков.
Старый цветастый халат.
— Мне нужна моя одежда.
— Зачем ты сердишься? Твою одежду я замочил в кухонной мойке. Надевай халат, выходи, и мы все с тобой обсудим.
Голос по-прежнему совсем рядом.
С ним что-то не так. Без сомнения. Но насколько он опасен? Нужно ли ей быть начеку? Единственное, в чем она уверена, — ей нужно срочно отсюда уйти, но у нее нет одежды. И на свете нет ни одного человека, который будет ее искать. А если вдруг и станет, то не будет знать, где она находится. Она должна решиться выйти из ванной. Поговорить с ним. «Мы с тобой все обсудим» — но вот этого она как раз делать не собирается. Между ними не может быть ничего общего, и именно это она должна как-то ему объяснить.
Она с омерзением посмотрела на халат. На воротнике грязная коричневая полоска. Но, преодолев отвращение, все же надела его, стараясь не обращать внимания на запах въевшейся грязи и старого гардероба.
Взялась за дверную ручку и глубоко вздохнула.
— Я выхожу.
Ни звука в ответ.
Она осторожно выглянула за дверь. Темно. Свет в прихожей погашен. Инстинктивно она выключила лампу в ванной — словно сама хотела раствориться во мраке. Открыв дверь пошире, заметила отблеск свечей из комнаты. Бросила взгляд на входную дверь, хотя прекрасно помнила звук, с которым он запирал все замки. Ключи он положил в карман брюк. Она сделала шаг к свету. Тишина. Остановилась. Еще шаг — и он заметит ее в проеме двери. Тут внезапно раздался его голос, и она вздрогнула.
— Иди сюда.
Она не выходила из тени.
— Иди сюда, пожалуйста, я не собирался тебя пугать.
— Чего ты хочешь? Почему я не могу просто взять свою одежду?
— Конечно, можешь, но она сейчас мокрая, иди сюда, поговорим, пока она высохнет.
Какой у нее выбор? Сделав последний шаг, она заглянула в комнату. Он сидел на краю кровати. От ее стоявших у самой двери ног к нему вела аллея из чайных свечей. Заранее проложенная тропа, визуализирующая его мечтания. Эва уже собралась возразить, объяснить — что бы ни случилось здесь в прошлый раз, повторить это невозможно. Но потом увидела его лицо и опешила. Он смотрел не на нее, он не искал ее глаза. Его взгляд был прикован к цветастому халату. И вдруг совершенно неожиданно его лицо исказила гримаса, а тело сжалось и поникло. Он посмотрел в сторону, и она догадалась, что он пытается скрыть рыдания. Она чувствовала полную растерянность. Что ему нужно?
Она молчала. Просто стояла у входа и смотрела на него. Вся его поза свидетельствовала о безуспешных попытках защититься от ее непрошеных взглядов. Пару раз всхлипнув, он так и сидел, уставившись в пол, а потом провел по лицу рукой и с сомнением поднял на нее глаза, пристыженный и смущенный.
— Прости.
Она не ответила. И посреди всего происходящего вдруг поняла, что комната изменилась. Холодные стены, испещренные следами гвоздей, на которых висели те странные картины.
Он снова посмотрел на пол и свечи.
— Несколько лет я не зажигал свечей, но потом купил их на случай, если ты придешь и я все-таки решусь.
Его слова звучали как неловкое признание, и сейчас он казался таким же голым перед ней, как она перед ним в ванной. Словно он желал искупить свое тогдашнее вторжение. Страх отпустил ее. Он просто уловил не те сигналы, когда она согласилась пойти к нему домой. Да и можно ли его осуждать? Конечно, он рассчитывал на то, что она даст знать о себе. И та ночь станет началом. Он надеялся.
Если она ненадолго задержится, объяснит ему все, скажет, что случившееся было ошибкой, но она не хотела обидеть его... Он неопасен, он просто влюбился и забыл удостовериться, чувствует ли она то же самое.
— Почему ты не зажигал свечи несколько лет?
Попытаться завязать разговор. Осторожно приблизиться, чтобы постепенно заставить его понять.
Он взглянул на нее с легкой улыбкой.
— Ты многого обо мне не знаешь, я не успел тебе рассказать.
Не то. Нужно с самого начала четко расставлять ориентиры.
Но она не успела предпринять новую попытку: он ее опередил:
— Я хочу попросить тебя об одолжении.
— О каком?
Он сглотнул.
— Я хочу, чтобы ты посидела рядом со мной, пока на тебе это.
Она посмотрела на омерзительный халат.
— Зачем?
Он долго колебался. Она видела, что слова прячутся где-то в его самой глубине, что он вынужден преодолевать себя, чтобы высказать свое желание.
— Я всего лишь хочу ненадолго положить голову тебе на колени.
Почти беззвучно. Смущенно, опустив глаза на собственные руки, лежащие на коленях.
Нельзя бояться того, кто так жалок. Лучше она сразу скажет как есть и уйдет.
— Я понимаю, что ты, наверное, подумал, что я... или что мы... когда мы... Дело не в том, что было плохо или как-то не так, просто все, что произошло, это ошибка, я выпила и не подумала. Может, ты надеялся, что мы снова увидимся и так далее, но лучше я сразу признаюсь. Я замужем.
Он сидел с отсутствующим видом. Никакой реакции с его стороны, и это заставило ее продолжить. Почему она не сказала об этом с самого начала? Кому, как не ей, должно быть известно, что у лжи короткие ноги.
— Ты не мог бы дать мне какую-нибудь одежду, я потом тебе ее пришлю. Если я не вернусь домой в ближайшее время, муж начнет беспокоиться.
— С какой стати ему беспокоиться?
Голос внезапно стал холодным и жестким. Вся доброжелательность исчезла.
— Разумеется, он будет беспокоиться, если я не вернусь домой.
Она уловила новые интонации и в собственном голосе. Сейчас осторожнее.
Он скептически пожал плечами:
— Это зависит от того, какой у людей брак. Любят они друг друга или не любят. И измена тогда — обычное дело.
Обижен. Горд и обижен. Опасное сочетание. Надо действовать аккуратнее, ее ввела в заблуждение его временная уязвимость.
