— Нет, она не погибла! Она не испустила дух! Она не умерла! Просто она перешла в Иной Мир и продолжает свой светлый путь, которому нет конца!..
Однако, что такое Иной Мир, никто из собравшихся не знал, а дед не сказал.
И никто не видел, как Мара переходила в Иной Мир, в Мир Небесный. Только одна душа Амон-Ра знала и видела все, что происходило с мамой.
В глазах Амон-Pa вдруг все потемнело, и он как будто оглох. Амон-Pa ничего не видел и ничего не слышал, что происходило вокруг. Но его внутреннее сознание было, как никогда, обострено, оно все видело и слышало, но окружал его совершенно другой мир… Амон-Pa увидел, как из тела Мары легко выскользнуло нежное синее сияние и встало над его головой. Он улыбнулся этому ласковому, чистому свечению, протянул к нему руки и мысленно произнес: 'Лети, мамочка! Лети высоко! Стремись к Высшему! Там ждут тебя, мама!'
Так, без слышимых человеческому уху слов разговаривал Амон-Pa с душой Мары, которая никак не хотела расставаться с сыном и все кружила и кружила над ним.
'Не бойся, мама, смерти нет! Ну, не бойся!.. Это не ты, а только твое земное тело лежит здесь, на земле. Не жалей о нем, оно больше тебе не нужно, потому что у тебя есть другое — тонкое тело, и оно такое красивое и светящееся! Только в нем ты можешь достичь Мира Небесного! И там, в этом прекрасном Мире, у тебя есть совсем другое, удивительное имя. Здесь тебя все звали Марой, а в Мире Небесном знают твое бессмертное имя! Так учил меня Андрей. Он научил меня очень многому, мама, ведь я уже совсем взрослый! А еще мне Андрей говорил, что Мира Огненного достигают только светлые души, а ты, мама, светлая душа! Так устремись к Высшему, устремись к Богу! Лети, лети, мама! Смелей, да-да, вот так!.. Какая ты красивая, мама, как прекрасно ты летишь! Смотри, тебе навстречу спешит душа Амона! Лети, мамочка, лети!'
На лице мальчика, стоящего на коленях рядом с погибшей матерью и устремившего свой взгляд куда-то в небо, играла светлая, загадочная улыбка, и собравшиеся вокруг него люди никак не могли понять, что же с ним происходит. Некоторые даже начали шептать, что Амон-Pa от постигшего его горя сошел с ума, и поэтому отходили подальше. А он, ничего не замечая вокруг себя, все смотрел и смотрел вслед улетающей душе Мары, и лишь когда ее след растворился в небесной синеве, Амон-Pa очнулся. Он нежно взглянул на тело матери, ласково погладил рукой ее лицо и поправил волосы.
И вдруг в его голове промелькнула мысль: 'А как же Иорам?' Он быстро вскочил на ноги и подбежал к тому месту, где толпились люди. По их скорбным лицам было видно, что Иораму совсем плохо. 'Умер мальчик… Убил сына отец-злодей!' — перешептывались они. Одна женщина стояла перед распростертым на земле мальчиком на коленях и вытирала ему платком голову, однако кровь никак не желала останавливаться и все бежала и бежала тонкой, красной струйкой по бледному лицу Иорама. Другая же старалась привести его в чувство, поэтому непрерывно, с мольбой и отчаяньем в голосе, призывала: 'Иорам, очнись!.. Иорам, очнись!' Здесь же, в этой толпе, стояли и испуганные, притихшие дети, которые со страхом в глазах смотрели на мальчика с разбитой и окровавленной головой.
— Пропустите! Отойдите! — спокойно, но строго сказал всем Амон-Ра.
Люди расступились и дали ему подойти к Иораму.
— Вы тоже, пожалуйста, отойдите и не мешайте мне, — сказал он женщинам, которые делали последние усилия для спасения мальчика.
Женщины с недоумением взглянули на Амон-Pa, но посторонились. Амон-Pa внимательно посмотрел на друга. 'Иорам не должен умереть! Спаси его!' — зазвенел в ушах голос Андрея, и этот голос шел из самой глубины сердца.
'Как мне спасти его? У меня больше нет целительных средств!' — ответил Амон-Ра голосу.
'Они в тебе… ТЫ ЕСТЬ ВСЕ! Не медли, действуй!' — приказало, как показалось Амон-Pa, его гулко стучащее сердце.
Тогда Амон-Pa закрыл глаза, обе ладони положил на голову Иорама и обратился к своему сердцу: 'Нам надо спасти Иорама! Он очень хороший! Он настоящий целитель!' Мальчик призвал на помощь все высшие чувства: любовь, сострадание, преданность, заботу, радость, восхищение, надежду. Затем он с помощью великой силы своей веры наполнил этими живительными, чудодейственными чувствами каждую клеточку своего горячего сердца… Тело его задрожало, а ладони запылали, словно в огне — все переживания любящего сердца хлынули стремительным потоком и через ладони выплескивались на Иорама. Амон-Pa весь превратился в одну сплошную молитву, которую возносила к Небу каждая его клеточка, каждая мысль, каждый вздох…
И если бы кто-нибудь из собравшихся и толпившихся здесь людей обладал духовным зрением, то он увидел бы, что над Иорамом, то сливаясь в одно целое, то разъединяясь в удивительном и непонятном фантастическом танце, кружат два фиолетовых огонька. Это душа Амон-Pa разговаривала с душой Иорама. Но никто этого не видел, не чувствовал и не слышал. Никто даже и не догадывался, что полуживой мальчик, лежащий на орошенной кровью траве, и мальчик, склонившийся над ним, ведут неслышную для других людей беседу:
'Амон-Pa, мне жалко тебя, не надо из-за меня жертвовать собою, своими силами'.
'Ты не прав, Иорам! Надо жалеть не того, кто жертвует, а того, кто этого не делает'.
'Но у тебя не хватит сил, чтобы вернуть меня обратно. Посмотри на мою голову: у меня очень сильно рассечен лоб, и кровь все время течет из раны'.
'Иорам, помоги мне, и мы вдвоем обязательно победим'.
'Амон-Pa, как же мне помочь тебе? Видишь, мое тело безжизненно лежит на земле, в нем еле-еле теплится жизнь'.
'Иорам, а ты посмотри на ту женщину, которую на носилках принесли к тебе, чтобы ты исцелил ее'.
'Я уже не смогу ее вылечить. Поверь, мне очень жаль'.
'А ты наполни свое сердце состраданием и вернись, чтобы исцелить ее!'
'Разве достаточно будет сострадания для того, чтобы вернуться?'
'Иорам, тогда посмотри вон на того маленького мальчика, стоящего рядом с бедно одетой женщиной. Если ты его не исцелишь, то он умрет через несколько дней. Ты — их последняя надежда'.
'Амон-Pa, сердце мое разрывается от жалости! Что мне делать?'
'Не бойся своей жалости, ведь боль твоего сердца — это твоя великая сила. Посмотри на этих людей, ты им очень нужен! Они ждут тебя! Постарайся еще больше наполнить сердце состраданием к этим людям!'
'Ра, что со мной происходит?'
'Ты возвращаешься, Иорам! Ты возвращаешься!'
Амон-Pa упал навзничь без сознания.
— Быстрее, помогите, он тоже умирает! — закричал кто-то в толпе.
Но то, что произошло в следующую секунду, повергло всех в замешательство и недоумение: Иорам руками протер покрытые засохшей кровью глаза, осторожно присел и оглянулся, ища взглядом Амон- Ра.
— Ой, смотрите, Иорам ожил! — закричал маленький мальчик, который стоял впереди всех и не сводил глаз с Иорама.
Растерянные люди переглядывались в замешательстве и, не понятно почему, разговаривали шепотом, словно они чего-то боялись. Со всех сторон доносились слова: 'умер', 'ожил'. И пока они разбирались, что же все-таки произошло, Амон-Pa открыл глаза, привстал и посмотрел в сторону Иорама.
— Как ты, Иорам? — спросил Амон-Ра.
— Не могу понять, — ответил Иорам, — кажется, я упал и ушибся. А как ты себя чувствуешь? Что тут произошло?
И ни один из них совершенно не помнил, какие огромные усилия приложили их души для того, чтобы состоялась эта встреча. Душа каждого сохранила все в тайне.
Мальчики смотрели друг на друга и улыбались.
Женщины первые проявили смелость и принялись смывать кровь с лица Иорама. Делали они это осторожно, чтобы случайно не задеть, не растревожить раны и не причинить этим боль мальчику. Когда же
