Рука водящая

— Ты даёшь нам дельные советы, помоги нам, — сказал Алексей Александрович.

— И сейчас дам вам хороший совет. Как я догадываюсь, ты уже не помышляешь о том, чтобы уехать куда-то далеко, ведь так?

Алексей Александрович широко раскрыл рот, чтобы глотнуть воздух.

— Что с вами? — забеспокоилась молодая красивая женщина.

— Ничего-ничего… — спешно успокоил он её, и только сейчас понял, что подсознательно он действительно так и решил.

Мальчик дождался, пока тот отпил из чашки глоток чая и успокоился. Потом сказал:

— Тебе и не надо никуда уезжать. Потому советую вернуться в издательство. И не только текст править, но и изучать космическую философию, как это делает мама, когда редактирует книги. А по вечерам, по субботам и воскресеньям, ты можешь заниматься со мной — готовить к школе… Ну как, хороший совет?

Совет был очень даже дельный и приемлемый.

Но Алексей Александрович сильно сомневался, что мальчик вообще нуждается в какой-либо подготовке к школе.

* * *

Работа в издательстве официально начиналась с одиннадцати часов. Молодая красивая женщина никогда не опаздывала. А Алексей Александрович сидел у своего компьютера уже с восьми часов. Было бы неправильно сказать, что он работал. Скорее он увлекся чтением книг, которые давал ему для правки, для набора, для редактирования пожилой мужчина — заведующий отделом. Он читал, перечитывал, делал выписки, размышлял. Философия космического мышления увлекла его.

Молодая красивая женщина приходила на работу с мальчиком. Мальчик не мешал никому — разглядывал книги, смотрел в окно. Иногда, если компьютер освобождался, любил им заниматься. Часто звал его к себе пожилой мужчина — заведующий отделом. Они шептались, чтобы не мешать в работе молодой красивой женщине и Алексею Александровичу. Шептались минут двадцать, тридцать, бывало, и целый час. После того как мальчик с мамой уходили в кафе, пожилой мужчина оставался за своим рабочим столом до такой степени озабоченный, что забывал съесть свой бутерброд, который всегда приносил с собой.

Однажды он обратился к Алексею Александровичу с вопросом:

— Вы не знаете, что это за мальчик?

— Вам он нравится? — спросил со своей стороны Алексей Александрович.

— Не то слово…

— Хороший мальчик, умный, воспитанный…

— Н-е-е-т… — растянул заведующий отделом. — Он мальчик не-о-быч-ный, понимаете?.. Он при-ше- лец…

Это слово — «пришелец» запомнилось Алексею Александровичу. Пришелец откуда? Может ли мальчик сам сказать, кто он?

Бывали дни, когда мама приходила на работу без мальчика.

Заведующий отделом сразу интересовался, где мальчик. Мама объясняла, что сегодня он захотел остаться дома.

— Мальчик серьёзный, найдёт, чем заняться… — говорил пожилой мужчина.

Но было ясно: он в этот день сидел расстроенный.

А на Алексея Александровича такие дни действовали как дни с магнитными бурями — он беспокоился, не зная почему и зачем.

Был понедельник.

Молодая красивая женщина пришла на работу без мальчика. «Видимо, он опять захотел остаться дома», — подумал Алексей Александрович. Уже третий понедельник она приходит без него. «Почему именно по понедельникам мальчик остаётся дома?» — спросил он самого себя, и тут же отпарировал: «Какая разница, понедельник, вторник, мальчик захотел остаться дома и остался, вот и всё. Впрочем, вечером у нас с ним занятие, тогда и узнаю, чем он сегодня был занят».

Он продолжил править текст и вникать в него. Книга была о сердце; она увлекла его. Он уже усвоил понятия: серебряная нить, рука ведущая, мир невидимый. Он уже знал, что если человек чист сердцем и душой, если его серебряная нить не заморена, то он сможет установить связь с космическим разумом. «Мир Невидимый, в сущности, очень зрим, когда глаз не засорён», — вычитал он в компьютере. «Наверное, мальчик видит Мир Невидимый», — подумал Алексей Александрович.

И мысли его переключились на мальчика.

«Что мальчик делает сейчас?» — почему-то с тревогой подумал он.

И продолжил читать, размышлять, но беспокойство не покидало его; он всё время ёрзал в кресле.

Молодая красивая женщина поставила ему на столик чашку кофе и сказала, что сама уходит на перерыв. Но он ничего не услышал и не заметил её ухода.

Его сознание перешло в иное состояние.

Оно начало двигаться к тёмным и заброшенным уголкам сердца.

Ищет то, что в тетради из двухсот страниц обозначено сплошной кляксой и каракулями.

Проходит оно как иголочка с белой ниткой и колет сердце то тут, то там.

Больно!.. Больно!..

Глаза схватывают па экране компьютера мысль: «Но чем можно нагнетать энергию, как не крайним положением?»

И сознание начинает напрягаться— иголочка с нитью упорно и настойчиво проходит через тёмные участки сердца.

Колет… опять колет…

«Стоит лишь считать такое положение не концом, но началом…» — мерцает на экране.

Сознание напрягается ещё сильнее, решительнее…

«Как объяснить, когда сердце молчит? Как ускорить, когда сердце тяжелее железа? Как двигать сердце, когда умерло в духе?» — считывают его губы с экрана.

Опять сильная боль в сердце.

Сознание останавливается перед пещерой, где тьма.

Бросает вовнутрь камень и будит подсознание.

И оно зажигает факел.

Из пещерной тьмы вырывается коричневое облако и по велению света начинает неохотно разворачиваться.

Вот оно — прошлое в кляксах и каракулях, которое сейчас, спустя двадцать лет, становится настоящим.

Маленький Лёшенька пристаёт к маме, которая занята стиркой: «Мам, пусти поиграть во дворе, пусти…»

«Может быть, не надо, Лёшенька, хватит тебе играть», — говорит мама; она боится отпустить его одного.

«Ну, мам, пожалуйста, я ненадолго», — умоляет Лёшенька.

«Ну хорошо, — говорит мама, — только ненадолго… Не ходи далеко, играй в песочнице».

Он открывает дверь и бежит по лестнице.

Пробежал третий этаж.

Он на площадке второго этажа…

Сегодня понедельник, и мальчик остался дома. Может быть, он тоже стоит сейчас на площадке второго этажа?

Неосознанная сила заставляет Алексея Александровича бросить компьютер, которого он уже и не