Уэльсе лучшей считается кардиффская адвокатская контора «Джоунз, Хип и Джоунз». Я уверен, что они могли бы взяться за это дело.
— А мы успеем? До марта осталось несколько дней.
— Да, дело срочное, — согласно кивнул головой Гайдн. — Знаете что? Я мог бы на несколько дней сократить свой отпуск. Если я на выходных вернусь в Уэльс, я бы с ними встретился уже в понедельник.
— Что вы, я не могу просить вас о таком одолжении, — произнесла Гвинет тоном, свидетельствующим об обратном.
— Мне это несложно, — беззаботно махнул рукой Гайдн.
— Вы ангел! А они примут австралийские деньги?
— Наверное, нет, но это не страшно. Дорожные чеки — вот решение. Лично я ими всегда пользуюсь. Знаете, если вы действительно серьезно настроены…
— О да!
— Вы могли бы купить стерлинговые чеки на мое имя, а я бы заплатил за вас.
— Вы правда можете это сделать?
— Я сделаю все, что в моих силах.
Она вся засветилась от удовольствия.
— А теперь, если они недалеко, я хотела бы взглянуть на ваши вырезки.
Принеся вырезки, он ушел в свою комнату, и она перечитала их несколько раз днем, когда Пол ушел гулять на берег и она осталась одна. Три вырезанных из газеты страницы пестрели цветными фотографиями поразительной находки. Больше всего ее восхитили рубиновое ожерелье и золотые браслеты. Она даже подумала, что не станет их продавать и оставит себе. Вместе с вырезками Гайдн принес ей и намного более подробное генеалогическое древо, которое не оставляло никаких сомнений в том, что она — единственный прямой потомок сэра Тюдора Эванса.
Неужели такое возможно?
Позже сомнения несколько раз посетили ее. Наверняка эти охотники за сокровищами вложили немалые деньги в корабли, акваланги и прочее оборудование. Должно быть, они не сомневались в том, что все, поднятое ими со дна, будет принадлежать им. Возможно, есть какие-то пункты закона, которые не позволяют ей претендовать на эту находку? Еще она подумала о том, насколько точны результаты исследований Гайдна. Его благие намерения не вызывали у нее сомнений (какой смысл ему обманывать?), но по своему скромному опыту копания в фамильной истории она знала, насколько легко перепутать разных Эвансов.
«С другой стороны, — сказала она себе, — я для этого и нанимаю адвокатов. Это их задача выяснить, имею ли я законное право на эти сокровища».
Ближе к вечеру произошел досадный случай. Она пошла на берег, чтобы отвести домой Пола. На том отрезке берега, на котором он любил гулять, всегда было малолюдно, даже на выходных, и вскоре она заметила его, стоящего на коленях на песке. На этот раз ей не пришлось кричать. Он сам встал, поднял свое ведро и неверной походкой направился к ней. Она машинально выставила руку, чтобы взять его очередной подарок. Он заглянул в ведро, взял что-то из него и положил на ее раскрытую ладонь.
Мертвая оса.
Она чуть не отдернула руку и не выронила насекомое. Гвинет была рада, что сдержалась, ведь он специально сохранил осу для нее, и ей не хотелось его обижать.
— О, это оса? — сказала она. — Какая красивая! Спасибо, милый. Ты такой заботливый. Давай отнесем ее домой и положим рядышком с остальными камушками и ракушками, хорошо?
Она достала из кармана бумажный носовой платок и бережно завернула в него крошечное тельце.
Дома она развернула его и раздвинула лежавшие на полке ракушки и камни, освобождая место.
— Ну вот.
Она повернулась к Полу и улыбнулась.
Он поднял руку и раздавил осу большим пальцем.
— Пол!
Этот жестокий поступок поразил Гвинет. У нее возникло такое чувство, словно было разрушено что-то дорогое.
— Зачем ты это сделал, Пол? Ты же мне ее подарил. Я ценю твои подарки, ты ведь знаешь.
Неуклюжей шаркающей походкой он вышел из комнаты.
Вечером за ужином она рассказала Гайдну об этом случае, снова нарушив правило не обсуждать Пола в его присутствии.
— Мне все кажется, что он это сделал неспроста, — призналась она. — Это так на него не похоже.
— Если хотите услышать мое мнение, — сказал Гайдн, — это говорит о том, что у него сохранился разум. Оса не должна находиться в доме, ни мертвая, ни живая. По правде сказать, у меня на ософобия. Это одна из причин, почему я не хожу на берег. Везде, где есть вода, обязательно будут и осы.
— Наверное, вас когда-то укусила оса?
— Нет. К счастью, мне всегда удавалось держаться от них подальше, но одного моего дядю оса убила.
— Убила оса?
— Ему тогда было всего сорок четыре. Это случилось в Аберистуите у всех на глазах. Оса укусила его в правый висок. Лицо у него стало ярко-красным, и он рухнул прямо на гальку. Тетя побежала за врачом, но тот смог лишь констатировать смерть.
Эта трагедия явно произвела огромное впечатление на Гайдна. То, что он рассказывал об этом случае простым языком, без обычных в его речи цветистых выражений, доказывало это.
— Какой ужас! Наверное, это редкий случай.
— Такое случается чаще, чем вы думаете. Говорю вам, хоть оса — это божья тварь, но я стараюсь держаться от них подальше. — Он повернулся к Полу и впервые обратился к нему напрямую, стараясь завершить разговор на более веселой ноте. — Поэтому — да приумножится сила ваших перстов, мой друг.
Пол посмотрел на него пустым взглядом.
В конце трапезы Гайдн объявил, что утром уезжает.
— Я звонил в аэропорт. Мне там сказали, что могут включить меня в какой-то «подсадочный» список, и подсказали, что лучше лететь до выходных, так что я лечу завтра.
— Завтра? — Голос Гвинет взволнованно дрогнул. — Но как же? Мы ведь еще не купили дорожные чеки.
— Ничего страшного, моя дорогая. В аэропорту есть место, где их можно купить. Вы можете просто выписать мне чек. Наверное, это даже лучше сделать прямо сейчас, чтобы завтра с утра не забыть.
— И сколько нужно?
— Не знаю. Я, право, очень слабо представляю себе, сколько сейчас берут адвокаты. Но вы точно готовы на эти расходы?
— Совершенно точно. Если выяснится, что я не имею права на эти сокровища, я надеюсь, мне об этом сообщат?
— Я сам вам сообщу, моя дорогая. Сколько вы можете потратить? Будет лучше, если я возьму больше, чем меньше.
Она выписала ему чек на десять тысяч австралийских долларов.
— Что ж, если позволите, теперь я пойду собирать вещи и побуду один перед сном.
— Может, утром вам приготовить завтрак пораньше?
Гайдн улыбнулся.
— Да, скажем, часов в восемь. Для меня это действительно рано. Я тогда успею и выполнить то, что я
