– Да, доченька! – отвечала баронесса.
– Какие единороги? Где? – осторожно спросила Аойда.
– Да вон же, – показала Теано. – Видишь, они запряжены в золотую карету…
В золоченую карету были впряжены обыкновенные серые кони, но в зачарованном колдовством сознании людей кони эти – признаться, очень хороших статей, – казались волшебными белыми единорогами.
– Я иду! – воскликнула баронесса Аргия. – Надо открыть ворота нашему государю!
– Тетя! – Аойда вцепилась в ее руку. – Тетя, вас колдовство одолело!
– Девочка, что ты такое говоришь!
– Я запрещаю вам это делать! – Аойда нарочно придала голосу повелительные интонации, чтобы напомнить баронессе, что Аойда не только ее племянница, но и дочь сюзерена, и имеет право распоряжаться в замке.
Аргия остановилась и растерянно пробормотала:
– Но… Но неужели ты не хочешь впустить в замок нашего государя?
– Мне он не государь! – твердо сказала Аойда. – Идите обе в свою комнату и не смейте выходить оттуда!
Аргия поклонилась и взяла дочь за руку. Теано с сожалением в последний раз взглянула на казавшееся ей великолепным зрелище и с неохотой последовала за своей матерью.
Аойда, спотыкаясь, побежала вниз, к воротам, и оказалась там как раз вовремя. Очарованные стражники уже собирались опускать мост через ров и открывать ворота.
– Я, княжна Аойда Мунита, запрещаю вам делать это! – закричала она.
Стражники нехотя повиновались ее уверенному повелительному голосу, и замок Ферет остался закрытым перед войском Абраксаса.
Нимало не смутившись этим, колдун повел свое войско дальше. Не попытавшись взять замок штурмом, выслать парламентеров для переговоров или просто стать лагерем возле – он просто оставил непокоренный замок в тылу…
И едва его войско скрылось из виду, чары, охватившие защитников замка, исчезли…
– Это было безумие! Прости нас, девочка моя! – воскликнула госпожа Аргия, когда Аойда вошла в комнаты. – Как я могла? Если бы не ты, я бы впустила их. Ужасно!.. Но ты-то, ты как удержалась?
– Я видела совсем не то, что вы, – ответила Аойда. – Я видела то, что было на самом деле.
– И там не было белоснежных единорогов? – все еще не веря, спросила Теано.
– Не было.
– И не было рыцарей в алых и лазурных плащах?
– Нет.
– И витязей в серебряных плащах?
– Да, они были, – ответила Аойда. – Только это были не витязи.
Она хорошо рассмотрела людей в серебристых плащах – это были люди без лиц: такая же сверкающая ткань, которая складками плащей скрывала их фигуры, скрывала и лица, оставляя только узкую черную щель для глаз.
А два дня спустя оттуда же, с севера, пришел Ледяной Караван – вернулись те немногие, кто остался в живых после битвы в Эрисих-тонийском ущелье, и привели с собой повозки, запряженные боевыми конями. На повозках лежал скорбный груз – погибшие воины, и в первой лежал Гириэй Ферет. Студеным холодом веяло от повозок – зимний холод сковывал мертвых в жаркий день; изморозь лежала на лицах погибших, покрывала их одежду и доспехи. Тление не тронуло их тел, пока траурный обоз несколько дней полз по пыльным душным дорогам, но едва телеги остановились во дворе замка Ферет, закапала, потекла морозная наледь.
Заплаканная Теано, баронесса с непроницаемым лицом и Аойда вышли во двор.
– Колдовство? – спросила тихо госпожа Аргия.
– Конечно, – холодно бросила Аойда.
Она пошла вдоль ряда повозок. Она знала, кого сле-довало искать, но не нашла их.
– Где Абант? – резко спросила Аойда. – Где Пройт? – Она обернулась к тем, кто вернулся живыми. – Где они?
Уцелевшие не знали.
– Найдите же! – повелела Аойда. – И пусть кто-нибудь расскажет, что случилось в ущелье?
Рассказ был незатейлив: дружина стояла в ущелье и поджидала неприятеля, но вместо того увидели ужасающих чудовищ…
– Все видели чудовищ? – допытывалась Аойда.
– Да, госпожа. В том-то и дело, что каждый из нас видел чудовищ, но не видел товарищей, – сказал один солдат.
– А что делал ты? – спросила Аойда.
– Сначала я сражался, – ответил солдат бесхитростно. – Но чудовищ было слишком много, и мой меч
