— Готова?
— Готова, насколько это возможно. Мне всегда было страшновато сидеть верхом даже на игрушечных лошадках.
Он надвинул широкополую шляпу на лицо.
— Ездить верхом — это почти так же просто, как заниматься сексом. Движения те же самые, но не так ярко выражены.
От его улыбки — а он редко улыбался — пульс Энни пустился в галоп, и ей пришлось напомнить себе о списке «То, чего делать не следует».
Они медленно сделали круг по загону. Спокойный голос Джейка подбадривал и советовал. После третьего круга он остановился у ворот.
— Хочешь, прокатимся по долине, спустимся вниз?
— Вы здесь командуете, — ответила она пересохшими губами. Страх все еще не отпускал ее. Джейк открыл ворота. Энни мягко сжала коленями бока кобылы, и Шалфейка легкой иноходью выбежала за ворота. Как только они оказались за пределами загона, лошадь побежала еще быстрее.
Энни не сдержалась и вцепилась в переднюю луку, отчего сама слегка съехала вперед. Шалфейка восприняла перемещение центра тяжести как команду перейти на рысь. Обезумевшая от страха Энни тщетно пыталась вспомнить, как заставить лошадь идти медленнее.
— Спокойно, — одернул ее Джейк. Поймал рукой поводья возле самой морды Шалфейки и заставил обеих лошадей перейти на шаг. Он поехал вперед, а Энни следовала за ним и думала, что никогда, никогда не сможет привыкнуть к лошадям.
Тропа вилась по склонам, порой затененная ветвями платанов и тамарисков с похожими на перья листьями. Белки сердито цокали на ветвях. Шуршала листва. Красная земля, растертая в пыль копытами многочисленных лошадей, проходивших тут прежде, заглушала стук копыт Бандита и Шалфейки. На залитых солнцем отрезках теплый воздух был напоен ароматом душистого горошка, в изобилии росшего возле кустов синих люпинов.
Тропа расширилась, и Джейк остановился. Энни поравнялась с ним. Перед ними раскинулось широкое, поросшее кустами и травой пастбище, на котором паслись коровы.
— Какой замечательный вид!
Джейк откинулся в седле, посмотрел на девушку, затем перевел взгляд на открывшийся пейзаж.
— Нет красивее места на всей Божьей земле.
Его глубокий, низкий, теплого тембра голос проник в самые глубины ее существа. Эхом отозвалось ее давнее, втайне лелеемое желание иметь постоянный приют, собственный дом. Она представила себе, как катается верхом по этой долине. Представила, что она осталась здесь навсегда… Ну нет! Будущее, которое ее ожидает, не имеет никакого отношения к Джейку Стоуну и его ранчо.
Энни отерла лоб рукой в перчатке, после чего огорченно принялась изучать пятно красной грязи, сразу же появившееся на плотной ткани.
— Смотрите, уже испачкались.
Джейк прищурился.
— Вот вы, городские, все такие. Чуть завидите самую крошечку грязи — и тут же жаловаться.
Энни с вызовом вздернула подбородок:
— Не цепляйся, деревенский. Я не жалуюсь, я комментирую.
Натянула удила, повернула лошадь и увидела сбившихся в кучу телят и коров неподалеку от идущей под уклон тропы. Не раздумывая Энни направила Шалфейку по растоптанной дорожке прямо к коровам с телятами.
Джейк, начавший ее раздражать своими дурацкими придирками, остался позади. Ей уже удавалось довольно уверенно держаться в седле. Она была очень довольна собой — наслаждение от верховой езды набирало силу по мере того, как таял страх свалиться с лошади.
Приблизившись к маленькому стаду, она принялась рассматривать двух телят, которые, взбрыкивая задними ногами, носились вокруг своей терпеливой матери. И тут какой-то совсем маленький теленок шарахнулся от большой желтой бабочки и ринулся прямо на лошадь Энни.
Инстинктивно девушка успела отвести ногу, так что теленок, мчавшийся с перепугу сломя голову, ее не задел, но она сразу же начала сползать с седла. Она сделала попытку схватиться за переднюю луку, но было уже слишком поздно.
Джейк кричал ей что-то про стремя. Она рванула ногу из стремени, заскользила дальше вниз и с глухим стуком приземлилась на спину.
Белые и черные пятна заплясали перед глазами. Она не могла вдохнуть, не могла шевельнуться. Ярко-голубое небо пустыни пульсировало и меняло цвет со светлого на темный.
Джейк, ругаясь на чем свет стоит, опустился рядом с девушкой на колени.
— Черт тебя побери, Энни! Совершенно дурацкая выходка. Где болит?
Только со второй попытки ей удалось выдавить:
— Спина. Трудно… дышать.
— Не двигайся. Сейчас посмотрим, в чем дело. Только не двигайся.
— Боишься, что я… сейчас… в пляс пущусь?
Его умелые руки прошлись по плечам, по ребрам.
— Здесь все цело.
Потом одна ладонь скользнула по ее груди. Она поймала руку:
— Это не спина.
— Ты еще и огрызаешься, да? — Он откинулся назад, присев на пятки; мрачное лицо несколько прояснилось.
Она погрозила ему бессильным кулаком:
— Я могу не только огрызаться. Не веришь?
Рассеянно улыбнувшись, он покачал головой:
— Что ты, что ты! Мы свое место знаем.
Энни закрыла глаза. Но по-прежнему чувствовала горячее солнце на веках, так же как и притягательность сурового мужчины рядом. Сухой, со смолистым запахом ветерок шевельнул ткань ее блузки. Каменистая земля, на которой она лежала, была омерзительно твердой. Камешек врезался ей в левое бедро. Опасливо она сделала глубокий вдох. Выдохнула. Легкие работали нормально, но вот спина по-прежнему ужасно болела. Она пошевелила плечами, руками, ногами и решила, что ей удалось пережить падение без особых последствий.
— Энни? — Теплые пальцы опустились на ее лоб. — Что-то не так?
Она открыла глаза. Джейк склонялся над ней, и его ковбойская шляпа и широкие плечи закрывали ее от солнечных лучей.
— Ничего такого, что не излечится одной хорошей горячей ванной, — сообщила она.
— Как думаешь, сможешь сесть?
Услышав в ответ «да», он подпер ее сзади и помог встать на ноги.
Посмеиваясь, он привлек ее ближе.
— Тихо, тихо. Ничего, мы еще сделаем из тебя заправскую деревенскую девчонку.
— Ну, одной верховой прогулкой тогда не обойтись.
Совсем рядом спокойно стояли Шалфейка и Бандит. Она похромала к Шалфейке, и Джейк полуобнял ее, помогая идти.
Энни подобрала поводья. Недоверие и подозрительность, с которыми она прежде относилась к верховой езде, вернулись, но ей совершенно необходимо было как можно скорее оказаться подальше от острого мужского запаха, исходившего от Джейка, от жара его тела. В отчаянии она подумала, что оказалась в безвыходном положении, зажатая между лошадью и крепкими мышцами его груди. Л когда она глянула в его глаза, затененные полями стетсона, и увидела, что они сверкают влажным, переливчатым блеском, сердце ее забилось сильно-сильно.
— Джейк?
Ну не целовать же он ее собрался!
— Энни, Аннелиза, — проговорил ковбой, поднимая ее подбородок пальцем.
