совершить верховую прогулку просто так, для удовольствия. А сегодня взял и поехал кататься.
Трэвис направился к двери, звеня богато украшенными шпорами. У самой двери он приостановился, сдвинул шляпу и, сверля Энни пристальным взглядом, сказал:
— Джейк — самый лучший друг, какого только мог бы пожелать себе мужчина — или женщина. Но и как враг он не знает себе равных. Он никогда ничего не прощает и ничего не забывает.
Джейк видел, как Энни ковыляла по тропинке к дому, как разговаривала с Трэвисом, а потом вошла в дом. Он с трудом подавил в себе желание немедленно последовать за ней. Нет, никаким городским девицам никогда больше не удастся его заарканить! Он облизнул пересохшие губы и постарался заставить себя отвлечься от чувств, которые эта девушка пробудила в нем.
Джейк прошелся ладонью по всем четырем ногам кобылы, припомнив вдруг тот первый острый укол страха, который испытал при виде падения Энни с лошади. Она, в общем, хорошо держалась, пыталась шутить, несмотря на то что грохнулась спиной, и, должно быть, очень больно. Но этот случай только доказывал, что она слишком хрупка для жизни на ранчо.
— Черт, — пробормотал он себе под нос, отпуская Шалфейку бродить по загону. — Как будто у меня мало проблем.
Этим же вечером, когда Энни заканчивала приготовление обеда, Джейк явился к ней на кухню. Доставая с верхней полки посудного шкафа стакан, он чуть задел ее плечом. Девушка отшатнулась, потому что в ответ на это случайное прикосновение сердце ее сразу же неистово забилось.
— Что это вы нынче такой неуклюжий, мистер Стоун?
Джейк вздохнул и потер затылок.
— Энни, ну ей-богу, ну не стану я набрасываться на тебя, как животное!
Она взяла привезенный с собой зубчатый нож фирмы «Сабатьер» и нарезала еще немного хлеба.
— Вы имеете в виду, что мне не придется спать с любимым разделочным ножом под подушкой?
— Нет, черт возьми, не придется. — Ковбой повернул кран, подставил под струю стакан и с угрюмым видом ждал, пока он наполнится.
— Это хорошо. — Энни сложила нарезанный хлеб в глубокую посудину и прикрыла сверху полотняной салфеткой. — Ведь вы ни рыба ни мясо, ни цыпленок и даже ни гадкий утенок. — Он внимательно посмотрел на нее, прищурив глаза, и тогда она добавила: — Хотя настроение у вас и прегадкое.
Он застонал и поставил пустой стакан, громко звякнув донышком о стол.
— Энни, умоляю, только без твоих шуток!
— Извините. В дальнейшем я буду сдерживать свои порывы.
— Уж пожалуйста, постарайся.
И он вышел вон.
Энни закусила губу и в который раз подивилась своей потребности играть словами, когда нервы на взводе.
Она пыталась установить в отношениях с Джейком легкий, шутливый тон, но ее предательское тело все еще помнило жар, которым дышали каждое его прикосновение, его поцелуи.
Прошло несколько часов после того, как работники, отобедав, разошлись и занялись собственными делами, а в окне кабинета, где размещалась контора Джейка, горел свет.
Он сидел за компьютером, в профиль к ней. Клавиатуру и часть письменного стола заливал свет настольной лампы с бледно-желтым абажуром. Вот он устало потер глаза и снова стал вглядываться в экран монитора.
— Я принесла вам кофе.
Он вздрогнул и медленно повернулся.
— Кофе — это хорошо.
Энни поставила поднос на столик, который с двумя креслами стоял возле сложенного из камня камина, и, кивнув на горы папок и открытых конвертов, сказала:
— По-моему, вам пора сделать перерыв.
— Да, перерыв не помешал бы.
Джейк встал и потянулся. Мускулы вздымались и перекатывались под выношенной тканью джинсовой рубахи. Она тут же вспомнила, как сегодня днем эта крепкая грудь прижималась к ее груди, и с трудом сдержала стон.
Джейк повалился в кресло по другую сторону низкого столика, отхлебнул кофе, затем откинул голову назад и закрыл глаза.
— Энни, ты не девушка, а просто какая-то служба спасения, — сказал он.
Она кашлянула.
— Вы выглядите очень усталым. Может, вам помочь?
— Ты уже помогла мне. Кофеин — это как раз то, что нужно, чтобы прояснилось в голове. — Джейк посмотрел на девушку из-под полуопущенных ресниц — густых, темных, делавших его еще больше похожим на хищника из семейства кошачьих, присматривающегося к намеченной жертве.
Энни заставила себя встряхнуться.
— Я имела в виду, не нужна ли вам помощь с документами. Я могу помочь разбирать почту, или сверять записи, или делать что-то еще.
Он провел пальцами по волосам и посмотрел на нее с кривой усмешкой:
— Помочь мне может только какой-нибудь магический талисман. Может, у тебя найдется счастливая кроличья лапка или даже волшебная лампа Аладдина?
Она улыбнулась:
— А если бы у меня была волшебная лампа, что бы вы попросили?
— Сто тысяч долларов меня бы вполне устроило.
— Уж тогда лучше сразу желать миллион.
— Согласен и на миллион. — Застенчиво улыбнувшись, он взял ломоть шоколадного кекса с орехами и откусил добрую половину. — У меня туго с деньгами. Всегда было туго с тех самых пор, как умер отец.
Энни сбросила туфли и забралась в кресло с ногами. Мышцы болели, и она невольно скривилась.
Джейк посмотрел на нее с пониманием:
— Как ты себя чувствуешь после сегодняшнего падения?
— Нормально. Получила пару синяков и царапин, и все. Мышцы болят, но это с непривычки.
Он отхлебнул еще кофе, и опять изучающий взгляд его полуприкрытых глаз устремился на нее поверх края кружки.
— С каждой новой верховой прогулкой ты будешь чувствовать себя лучше и лучше. Но не езди одна. Если я окажусь занят, бери с собой Бака.
— Не стоит об этом беспокоиться. Это была первая и последняя моя верховая прогулка.
Джейк поставил кружку на столик и наклонился вперед:
— В период клеймения все работники отправятся в предгорья. Тебе придется последовать за ними, потому что кто-то должен готовить для них горячую пищу. А туда можно добраться только верхом.
Энни с трудом сглотнула. Ладони ее покрылись липким потом. Тревога вытеснила все прочие мысли. Каким-то образом ей придется победить страх, который она испытывает перед лошадьми!
Звук мощного автомобильного мотора нарушил ночную тишину. Джейк стремительно подошел к окну. Энни последовала за ним.
Едва оказавшись рядом с Джейком, она увидела в окно большой черный автомобиль, принадлежавший Трэвису. Автомобиль как раз лихо сворачивал к месту обычной стоянки, но проскочил чуть дальше, чем было нужно, и остановился, уткнувшись передним бампером в колючие заросли фоукерии.
— Да он пьян, — пробормотал себе под нос Джейк.
Трэвис выбрался из машины, но продолжал цепляться за дверцу.
Энни вдруг словно по сердцу полоснуло.
— Джейк, по-моему, он не пьян, он ранен!
— Так оно и есть, черт возьми! — И, ругаясь на чем свет стоит, ковбой размашистыми шагами вышел из конторы на крыльцо, вниз по ступеням и оказался рядом с Трэвисом, который, с трудом волоча ноги, шел
