Еще не все из них догадывались, что Блинов мучительно ищет и не может найти выхода. Пока было ясно только одно: вдвоем им не отвести эту компанию в милицию — разбегутся. И Лиса, ради которого предпринималась вся операция, убежит первым. Значит, надо вызывать подмогу. Но как? Телефона нет, звать соседей рискованно, кричать «караул» — смешно. Остается одно — отправиться кому-нибудь из них за помощью.
Кому? Логичнее всего Андрееву. Ведь яснее ясного, что остаться с задержанными, каждый из которых, судя по всему, достаточно опасен, нужно ему, Блинову. Фронтовик, всякое переживший за годы войны, не раз ходивший и в атаки, и в разведку, имеющий за плечами пусть небольшой, но все же необходимый опыт служения в милиции, он мог бы рискнуть продержаться здесь один некоторое время. С другой стороны, совершенно бессмысленно посылать за помощью Андреева. Первый день в милиции, он понятия не имел, куда надо идти, каким кратчайшим путем, что и с кем в этом случае говорить. Не инструктировать же его сейчас при всех. Следовательно, заключил Блинов, уходить нужно ему, но так, чтобы Андреев хоть немного понял его, не переспрашивал, а главное — не испугался. Из всех возможных вариантов он выбрал тот, который показался ему самым простым.
Блинов быстро отошел к самым дверям, где сейчас обосновался Андреев. Шепнув ему в самое ухо: «Держись!» — громко прокричал:
— Оцеплению оставаться на месте! Сергеев, ко мне! Новиков, быстро за понятыми! — и выскочил наружу.
Андреев остался один. Он слышал, как кто-то быстро поднялся по лестнице, кто-то затопал по кухне, и с тревогой ожидал появления новых неизвестных — друзей или врагов. Откуда ему было догадаться, что это Блинов, пожертвовав лишней минуткой, имитировал всевозможные передвижения, только бы оставшиеся восемь не уразумели, что они с Андреевым попросту хитрят. Наконец Блинов убежал, и все вокруг затихло. Василий со страхом уловил наступившую тишину, не зная, бояться ее или радоваться ей. Именно в эти мгновения он понял, что окончательно остался один и что имел в виду Блинов, призывая его держаться.
Сколько прошло с момента ухода Блинова, он не знал, но ему показалось, что вечность. Время потянулось для него с убийственной медлительностью. Часов у него не было, и это обстоятельство еще более усугубляло тяжесть ожидания. Потом он перестал ждать. Просто замер с пистолетом наготове, уже не думая ни о минутах, ни о том, что его надет, если Блинов еще немного задержится.
Вдруг его обостренный слух уловил на улице сперва шорохи, затем громкие шаги по лестнице.
И опять один из стоявших у стены обернулся. Андреев прикрикнул на него, но тот не послушался. Тогда Василий, направив дуло пистолета вверх, нажал спусковой крючок. Он хотел дать предупреждающий выстрел, как его учили на флоте. Вместо этого послышался беспомощный легкий щелчок. Он повторил попытку. Тот же результат. Лицо Андреева покрылось холодной испариной, в мгновение ока он сообразил: с пистолетом произошло что-то неладное. Очевидно, это поняли и остальные.
Они неожиданно все вместе отпрянули от стены и бросились к Андрееву. Но тут из двери грянули два выстрела, и буквально не вошел, а влетел Блинов.
— Что тут происходит? А ну на место! — Голос его был твердым и уверенным.
На состояние Андреева Блинов не обратил никакого внимания. Лишь быстро передал подоспевшим милиционерам задержанных и только тут обернулся, ища глазами своего нового помощника.
А с того внезапно спало охватившее его оцепенение. Он почувствовал, как к горлу подступила внезапная тошнота, а люстра на потолке сперва странно прыгнула, а затем вихрем закружилась, заплясала, слепя глаза огненными бликами. Андреев согнулся и упал.
Он пришел в себя быстро. Над ним стоял Блинов и еще кто-то. Его поднял, поддерживая под руки, Потапов.
— Чего же ты, милый? — приговаривал подполковник.
— Пистолет, понимаете, пистолет, — пролепетал Андреев.
Блинов взял в руки его ТТ, отодвинул затвор, патрон вылетел. Он глянул внутрь.
— Батюшки светы! Нет бойка! — выдохнул он.
— То есть как? — недоверчиво переспросил Потапов и тоже осмотрел пистолет. — Да, дружок, этот первый день мог быть и твоим последним, — грустно вздохнул он.
В машине сидели молча. Доехали до райотдела как раз когда доставили туда задержанных, чтобы отвести вниз, в КПЗ.
Зашли в кабинет Потапова. Тот, не садясь, направился к своему сейфу, достал оттуда новенький кольт, осмотрел его и с двумя запасными обоймами подал Андрееву.
— Возьми, этот хороший. Пусть всегда будет с тобой, но никогда тебе не пригодится.
Блинов тронул его за плечо и повел к себе.
— Продолжим работу, парень. Возьми-ка, пожалуйста, ключ от уже знакомого тебе кабинета и отправляйся туда. Поскольку ты теперь специалист по допросам женщин, тебе приведут одну из тех, кого мы задержали. Допроси ее.
— О чем? — спросил Андреев.
— Ну, чем занимается, где работает, в каких отношениях со всеми, кто был там. Пусть назовет все фамилии и расскажет о каждом, что захочет. Пока будешь допрашивать, я тоже займусь делом. — Он уселся на свое место и, улыбаясь, пристально взглянул на Андреева: — Эх, жизнь наша! Глянь, дело уже к ночи идет, а у нас работы еще невпроворот. — И вдруг резко спросил: — Перепугался?
— Ничего, — только и смог ответить Андреев.
— Я ж тебе еще с утра говорил: нелегко здесь.
— А я и не просился на легкое! — самолюбиво отрезал Андреев.
— Не кипятись, порядок! Надо бы тебя похвалить за сегодняшнее. Первый день выдержал. Да, пожалуй, не стоит: день-то еще не кончился. Иди, дружок, иди, а то и к утру не справимся. У нас тут день порой кончается завтра...
ВАЛЕРИЙ ДЕНИСОВ
ЭТОТ УПРЯМЫЙ ПАРЕНЬ...
То утро не предвещало ничего неожиданного... За окном простучали колеса электрички. Еще не открыв глаза, Александр отметил про себя: «Семичасовая, — значит, подъем...» Сработала армейская привычка. Встал быстро, натянул тренировочный костюм, кеды. Осторожно, чтобы не разбудить домашних, открыл дверь и сбежал по лестнице во двор. Здесь, переминаясь с ноги на ногу и поеживаясь от прохлады, поджидал его знакомый паренек из первого подъезда.
— Что, дядя Саша, три круга?
— Как водится...
И они побежали гуськом по холодному от росы асфальту навстречу все явственнее проступающему из тумана контуру высотного здания МГУ... Затем была традиционная чашка крепкого кофе, ласковая болтовня проснувшейся Аленки, скорые сборы. Все как вчера, позавчера, много дней назад. Хорошее начало служебных будней. И когда Александр покидал квартиру, он не знал, не догадывался, не чувствовал, что уходит навстречу подвигу...
Здравствуй, столица!
Александр Попрядухин.
