— Посмотри на меня, мальчик, — приказывает Даркон.
Гляжу на него. Он широко открывает рот.
Я сначала слышу, как команда дружно ахает, а потом уже сам вижу, что происходит. Изо рта у Даркона вырывается красно-оранжевое пламя. Жар опаляет мне лоб и волосы.
Пламя гаснет, и в руке у Даркона что-то блестит на солнце. Нож.
Даркон пригибается, пока наши лица не оказываются вровень — в шести дюймах друг от друга.
— Ты испортил мое имущество, и за это я испорчу твое, — заявляет он. — Боль за боль. Не сопротивляйся, а то будет хуже.
Я пытаюсь отбиться, защититься, вырваться из рук тех, кто меня держит. Ничего не выходит. Их слишком много.
Острое лезвие скользит по тыльной стороне моей правой ладони. Даркон доводит его до мизинца и ищет сустав. Нащупав его, Даркон нажимает на нож всем своим весом и отрезает мне половину мизинца, а я беспомощно смотрю на это с расстояния нескольких дюймов.
Слышу собственный крик. Начинаю терять сознание сначала от того, что вижу, и уже потом от внезапной жгучей боли.
Палуба качается и крутится.
Кажется, хлещет кровь.
Ронан, ругнувшись, рвется ко мне, его удерживают.
Какой-то матрос неловко накладывает жгут.
Правда ли, что дюймовый кусочек моего мизинца исчезает в попугайском клюве, или это игра больного воображения?
Последнее, что я слышу, — это как Даркон говорит капитану:
— Я забираю обоих. Теперь они мои.
59
Меня втаскивают на яхту. От шока и боли меня все еще мутит.
Джиско сажают на поводок и уводят.
Пытаюсь сосредоточиться хотя бы на секунду. Если бы нас хотели убить, то сделали бы это еще на траулере.
Решаю, что его посадят в какую-нибудь плавучую собачью будку, а меня бросят в карцер.
Вот и нет.
Ко мне подбегает очень высокий негр в развевающихся африканских одеждах.
— Меня зовут Феми, я дворецкий. — Произношение у него британское. — Я провожу вас в каюту. Вы можете идти или вам помочь?
Делаю пробный шаг. Голова немного кружится, но на ногах я держусь.
— Ничего, дойду.
— Хорошо. Сюда, пожалуйста.
Он ведет меня вниз по лестнице в небольшую красивую каюту, очень элегантно обставленную. Деревянные панели на стенах. Книги в кожаных переплетах на полках. Крошечная, но удобная ванная. Иллюминатор.
Гораздо уютнее капитанской каюты на «Лизабетте».
— В шкафу — одежда для вас, — говорит Феми. — А теперь позвольте осмотреть вашу руку.
Один матрос на «Лизабетте» обложил мне руку льдом и обернул белым полотенцем. Теперь полотенце побагровело от проступившей крови.
Феми разворачивает кровавый сверток. Похоже, свежий срез на месте половины мизинца его ничуть не удивляет. Должно быть, его предупредили. Да-да, у него даже аптечка с собой.
Он смазывает обрубок пальца каким-то антисептиком.
— Чистый срез, — замечает он. — Ни одного осколка кости.
Умело перевязывает палец.
— Не трогайте повязку еще неделю.
Вручает мне какие-то голубые таблетки.
— Примите две, запейте водой. Это обезболивающее.
— Где моя собака?
— За ней присмотрят, — отвечает Феми. — Ужин подают в шесть. Хозяин выразил желание, чтобы вы к нему присоединились.
Дворецкий поднимается на ноги. Росту в нем футов семь, и ему приходится пригнуться, чтобы не задеть головой косой потолок каюты.
— За вами придут. Переоденьтесь, пожалуйста, к ужину и будьте готовы. Хозяин ценит пунктуальность.
— А я ценю свои пальцы, — шиплю я в ответ. — Передайте своему хозяину, что, если он так озабочен хорошими манерами, пусть не слишком увлекается ампутациями без наркоза.
Феми бесстрастно смотрит на меня.
— Быть может, вам следует не горевать так сильно о столь незначительной потере, а усвоить преподанный урок и двигаться дальше.
— Легко вам говорить, — ворчу я, чувствуя, как руку под повязкой начинает дергать.
Вместо ответа Феми вынимает правую ногу из турецкой туфли. У него недостает двух пальцев. Снова надевает туфлю и уходит.
Запирает за собой дверь снаружи.
Решаю таблетки не принимать. Мало ли что мне подсунут. И так я влип по уши, не хватало еще, чтобы меня одурманили.
Держусь от силы минут пять. Каждый раз, когда руку дергает, — это отдельная пытка. Сдаюсь и глотаю две таблетки.
Боль немного унимается. Не совсем. Но уже терпимо.
Осматриваю каюту. Удобная, но деться из нее некуда. Один запертый иллюминатор. Ничего такого, чем можно было бы обороняться.
И никаких сведений о Дарконе.
Кто он такой? Зачем он забрал меня сюда? Возможно ли, чтобы он знал о моей цели? Откуда? Почему не убил меня на траулере? Неужели задумал что-то помедленнее и помучительнее?
Ответов на вопросы ждать не приходится, так что я берусь за книги. Тема у них одна. История. Древняя история. Древняя военная история. Ганнибал.
Да, герой всех этих книг — Ганнибал Барка, вероятно величайший полководец в истории человечества. Еще в третьем веке до нашей эры он сделал то, чего до него не удалось никому. Перевел огромную армию вместе с боевыми слонами сначала через Пиренеи, а потом через Альпы. Спустился в Италию, одерживал там одну за другой блестящие победы и покорил Римскую империю.
Не спрашивайте меня, почему для Даркона это любимое чтение.
Пытаюсь забыть о боли, углубившись в книги. Часы бьют полшестого. Принимаю душ и надеваю оставленную мне одежду. Подходит идеально.
Без пяти шесть. В дверь трижды тихонько стучат. Тук, тук, тук. Потом щелкает замок.
На пороге стоит роскошнейшая блондинка — она балансирует на одной ноге, а второй почесывает веснушчатую щиколотку. На вид лет девятнадцать. Одета — если это слово здесь подходит — в микроскопическое бикини. Потягивает через трубочку тропический коктейль с бумажным зонтиком и вишенкой. Улыбается мне и хихикает:
