— Ой, а он не говорил, что ты такой симпа-а-тичный!
От такого и сам Ганнибал повалился бы со слона. Это еще кто? Какого черта она делает на Дарконовой яхте?
Бойкая, бесстыжая, откровенно сексуальная улыбка.
— Как тебя зовут, морячок? — мурлычет гостья.
— Джек.
— А меня Кайли, — сообщает она и, качнувшись, хватается за косяк, чтобы не упасть. Снова хихикает — заливается этаким шаловливым смехом, от которого все тело ходит ходуном, а верхняя часть бикини едва не съезжает. — Незачем мне было напиваться по такой жаре. Больше не буду. Честно-честно-честно больше не буду.
— Поверю на слово, — говорю я, пытаясь отвести взгляд от ее груди. Затея, похоже, безнадежная.
— Ошибочка, Джек! — Кайли лукаво грозит пальчиком. — Никогда-никогда не верь тому, что я говорю. — Она выуживает из коктейля вишенку и сует себе в рот, глядя мне прямо в глаза. Секунду она сжимает вишенку мягкими губами, а потом, словно вспомнив о чем-то важном, глядит на наручные часики. Тут же начинает изображать собранность и серьезность.
— За мной, красавчик морячок. Даркон будет шуметь, если ему придется ждать. Это уж точно.
60
— Как мило, что ты согласился поужинать с нами, — с издевательской улыбочкой говорит Даркон.
Он сидит во главе стола из полированного тикового дерева. Хрусталь и фарфор. Окна от пола до потолка с видом на океанский закат, словно волшебным плащом накрывающий бесконечные невысокие волны. Косые лучи клонящегося к горизонту солнца высекают из хрустальной люстры фейерверки радужных искр.
Даркон сменил белые шорты и рубашку в обтяжку на свободный лиловый халат. На спине золотая вышивка — свирепый змей пожирает беззащитного журавля. Интересно, журавль — это я? Поразительно обаятельный человек. На свой лад, конечно: это обаяние проходит мимо меня. Черты лица сильные и четкие. Так и пышет силой. И как грациозно он пододвигает Кайли стул, а затем отвешивает мне поклон:
— Добро пожаловать.
— Руку мне не пожимайте, — предупреждаю я. — Что-то она побаливает, после того как вы сегодня отрезали мне палец.
— Не сомневаюсь, — кивает Даркон, как будто мы ведем учтивую застольную беседу. — Ты принял таблетки Феми? Завтра будет легче.
— Замечательно. Значит, завтра вы сможете отрезать мне ногу.
— Я убежден, что необходимости в этом не возникнет, — говорит Даркон. — Ну разве Кайли не восхитительна при таком освещении? Садись, пожалуйста.
Он складывает руки, награждает меня взглядом, полным не слишком завуалированной угрозы, и продолжает:
— Господи, помоги нам наслаждаться каждым днем так, словно это последний день нашей жизни. — Он смотрит на Кайли, и в серых глазах проскальзывает неприкрытое вожделение. — И не дай нам забыть о том, что красота для того и существует, чтобы отважные ею обладали, а сильные — наслаждались.
Ну и молитва Я не говорю «аминь». Но тоже гляжу на Кайли. Не удержаться. За спиной у нее — закат, над светлыми волосами, словно бриллиантовая тиара, — сверкающая люстра, и девушка и вправду восхитительна.
Она чувствует, что я на нее смотрю, улыбается и поворачивает головку так, чтобы предстать передо мной в самом выгодном ракурсе.
Феми разливает вино и подает закуску — по-моему, ломтики сырой рыбы.
— Крудо из голубого тунца на красном грейпфруте, — объявляет высокий дворецкий.
— Разве голубой тунец — не исчезающий вид? — спрашиваю я, вспомнив экологические филиппики Джиско.
Даркон пожимает плечами.
— Этот экземпляр все равно уже не спасти. — Он кладет себе в рот изрядный кусок и с аппетитом жует. — Исчезающий, но очень вкусный.
Я умираю от голода, а этого голубого бедолагу уже не вернуть, так что я тоже принимаюсь за еду. Вкус у сырой рыбы необыкновенно нежный, тающий, особенно по контрасту с кислым грейпфрутом.
Даркон одобрительно кивает.
— Ты не слишком держишься за собственные принципы. Мне это нравится. Удобная ли тебе досталась каюта?
— Вполне.
— Надеюсь, ты нашел интересную книгу?
— Мне кажется, что набивать целый книжный шкаф сотней книг об одном и том же человеке — это пустая трата полок.
— Ничуть, если речь идет о человеке достаточно интересном, — возражает Даркон. — Ганнибал для меня — пример для подражания.
— Потому что он тоже садист?
— Что касается Ганнибала, никогда не стоит верить римской пропаганде, — советует Даркон. — А что касается меня — мы с тобой еще толком не знакомы.
— Сегодня утром я узнал о вас достаточно — и не с самой лучшей стороны.
— Ты ведь прекрасно понимаешь, что сам не оставил мне другого выбора. Главное на корабле — это дисциплина, — замечает Даркон. — Команда видела, что ты сделал, и нужно было показать ей, какой ценой приходится за это платить. Моряки — люди простые, значит, следовало пролить кровь.
Я дал им то, в чем они нуждались и чего требовала ситуация. А теперь, насколько я могу судить, это дело прошлое.
— Насколько вы можете судить, — негромко повторяю я.
Феми подает горячее.
— Чилийский каменный окунь с омаром и черными трюфелями, — объявляет он.
— Патагонский клыкач, — уточняю я. — Через несколько десятков лет исчезнет.
— А откуда ты знаешь, что будет через несколько десятков лет? — спрашивает Кайли.
Хороший вопрос. Даркон отвечает за меня:
— Дорогая, тот, кто не учится у будущего, рискует повторить его ошибки. А я уверен, что наш юный гость — начинающий исследователь будущего. Разумеется, почва для изучения в этой области очень зыбкая. Нужно найти надежных учителей.
Я плохо понимаю, о чем это он, так что решаю попробовать каменного окуня. Он жирный и тает во рту.
— Жаль, что нельзя было пригласить к ужину твоего пса, — говорит Даркон. — Я твердо придерживаюсь того правила, что животным и птицам в столовой не место. Хотя он, очевидно, не обычная собака. Не так ли?
— Ваш попугай тоже не с сайта «попугайчики-точка-ком», — замечаю я.
Но Даркона с толку не сбить.
— Мы говорили о твоем псе. Интересно, откуда он у тебя?
— Подобрал в Нью-Йорке, — угрюмо отвечаю я, проглотив очередной кусочек рыбы. Осторожно, Джек. Ему что-то нужно.
Серые глаза смотрят на меня не отрываясь. Голос становится требовательным.
— Ты его подобрал или он тебя?
