— Меня немного беспокоит то, что все происходит так быстро.
— Что говорит твой внутренний голос?
— Мой внутренний голос и я в настоящее время не разговариваем друг с другом.
Он улыбнулся:
— Мой почти всегда бывает прав. И он говорит мне, что это стоящее дело. — Джек провел пальцами вдоль моего позвоночника, от чего мое тело покрылось гусиной кожей. — Давай попробуем это только между тобой и мной. Никаких других людей, никаких развлечений на стороне. Давай узнаем, на что это похоже. Хорошо?
— Хорошо. — Я зевнула. — Но только для ясности, у нас с тобой не может быть ничего серьезного. У этого нет никакого будущего.
— Спи, — прошептал он, укрывая мне плечи.
Мои глаза уже слипались:
— Да, но ты слышал, что я…
— Я слышал тебя. — И он обнимал меня, пока я спала.
Мое расслабленное расположение духа было разрушено, как только мы возвратились на Мейн 1800, и я прослушала автоответчик. Тара звонила трижды, и с каждым разом ее голос звучал все более возбужденным, когда она просила перезвонить ей неважно как поздно это будет.
— Это о нашей встрече с Марком Готтлером, — хмуро сказала я Джеку, когда он поставил люльку малыша и поднял ребенка к своему плечу. — О договоре. Я уверена в этом. Мне было интересно, скажет ли он что-нибудь ей.
— Ты говорила ей, что мы видели его?
— Нет, я не хотела, чтобы Тара беспокоилась об этом. Предполагается, что она собирается с мыслями… она уязвима… Если Готтлер расстроил ее всем этим, я убью его.
— Позвони ей прямо сейчас и узнаешь, — спокойно сказал Джек, неся Люка к пеленальному столу.
— Люк испачкал подгузник? Я позабочусь об этом.
— Звони сестре, дорогая. Поверь мне, если я могу свежевать оленя, я могу справиться и со сменой подгузника.
Я послала ему благодарный взгляд и позвонила Таре.
Она ответила после второго гудка:
— Алло?
— Тара, это я. Я только что получила твое сообщение. Все в порядке?
Ее тон был похож на бьющееся стекло.
— Все было прекрасно, пока не позвонил Марк и не рассказал мне, что ты затеяла.
Я глубоко вздохнула:
— Мне жаль, что он взволновал тебя этим.
— В первую очередь,
— Он — друг. Он был там для моральной поддержки.
— Очень плохо, что ты потратила впустую его время, и свое собственное. Потому что все было напрасно. Я не подпишу никаких договоров. Я не нуждаюсь в твоей помощи, особенно такой. Знаешь, как мне было стыдно из-за тебя? Ты понимаешь,
Я молчала, пытаясь отдышаться. Тара, когда была сердита, слишком походила на нашу мать.
— Я не собираюсь ничего разрушать, — в конце концов, произнесла я. — Я только делаю то, о чем ты просила, то есть забочусь о Люке. И я пытаюсь удостовериться, что ты получаешь помощь, на которую имеешь право.
— Марк уже обещал помочь мне. Не было никакой нужды привлекать адвокатов!
Я была поражена ее наивностью:
— И насколько ты собираешься доверять обещаниям человека, который изменяет жене?
Послышался ее негодующий вздох.
— Не твое дело. Это — моя жизнь. Я не хочу, чтобы ты разговаривала с Марком. Ты совсем не понимаешь ситуацию.
— Я понимаю намного больше, чем ты, — решительно ответила я. — Послушай меня, Тара… ты нуждаешься в защите. Тебе необходима гарантированная поддержка. Марк передал тебе, о чем мы договорились?
— Нет, и я не хочу слышать об этом. Я знаю, что он обещал мне, и этого достаточно. Я разорву и выброшу любой договор, который ты дашь мне.
— Могу я хотя бы рассказать тебе о некоторых моментах, которые мы обговорили?
— Нет. Что бы ты ни сказала, меня это не интересует. Наконец-то я получаю то, что хочу, единственный раз в жизни, а ты осуждаешь, вмешиваешься и портишь все. Точно так же, как мама.
Я отшатнулась.
— Я не похожа на маму.
— Похожа! Ты такая же завистливая — ты завидуешь мне, потому что я красивее, тому, что у меня есть ребенок и богатый друг.
В тот же момент я узнала, что можно фактически потерять самообладание, если ты достаточно сердит.
— Повзрослей, Тара! — резко бросила я.
Щелчок.
Тишина.
Я смотрел на безмолвный телефон в своей руке. Опустила голову в полном поражении.
— Джек.
— Да?
— Я только что сказала сестре, находящейся в психиатрической клинике, чтобы она повзрослела.
Он подошел ко мне с ребенком в свежем подгузнике. Его голос был мягким и сочувствующим:
— Слышал.
Я обратила на него безрадостный взгляд:
— У тебя есть номер Марка Готтлера? Мне нужно позвонить ему.
— Был где-то в моем сотовом. Можешь посмотреть. — Джек рассматривал меня некоторое время. — Ты доверилась бы мне, если бы я позаботился об этом? — прошептал он. — Могу я сделать это для тебя?
Я обдумывала предложение, зная, что, хотя я могу сама справиться с Готтлером, это было именно то, в чем Джек был особенно хорош. И именно сейчас было полезно получить помощь. Я кивнула.
Он вручил Люка мне, подошел к столу, где оставил свой бумажник, ключи и телефон. Приблизительно через две минуты он связался с Готтлером.
— Привет, Марк. Как дела? Замечательно. Да, все нормально, но у нас здесь возникла проблема, и мы должны разрешить её. У Эллы только что был телефонный разговор с Тарой… о той нашей встрече, о договоре… Да. Элла, не слишком счастлива, Марк. Сказать вам правду, я тоже. Кажется, мне следовало объяснить, что это было конфиденциально. Но я не ожидал, что вас надо учить. — Он сделал паузу, чтобы послушать. — Я знаю, почему вы сделали это, Марк. — Его тон был спокойным, но гневным. — А теперь из- за вас эти сестры раздражены, как две кошки в ванне. Чтобы ни говорила Тара, о том, что хочет прямо сейчас, она не в том состоянии, чтобы принимать такие решения. Вас не должно волновать, если или когда она подпишет договор. Как только мой адвокат отправляет его, ваши мальчики просматривают, вы подписываете хренов договор, и отправляете мне, — мгновение Джек слушал. — Потому что Элла попросила меня об этом, вот почему. Я не знаю, как вы обычно справляетесь с этими делами… Да, это — то, что я подразумеваю… Дело в том, Марк, что я здесь, чтобы убедиться, что Тара и Люк получат причитающееся. Я хочу, чтобы они получили то, что мы обсудили и о чем пожали руки. И вы знаете, что значит перейти дорогу Тревису в Хьюстоне. Нет, конечно, это не угроза. Я считаю нас друзьями, и знаю, что вы не сойдете с пути
