- Здравствуй, Шури, - с трудом проговорил он, сопровождая свои слова приветствием, которым он не пользовался с самого детства. - Droboy tume Romale.
- Ты не призрак? - спросила она у него.
Роан с тревогой посмотрел на Меррипена.
- Кев? - повторил он. - Это твое имя в таборе?
Кев проигнорировал его вопрос.
- Я не призрак, Шури. - Он уверенно улыбнулся ей. - Если бы я был призраком, разве вырос бы я так с нашей последней встречи?
Она встряхнула головой, ее глаза подозрительно прищурились.
- Если это на самом деле ты, покажи мне свою метку.
- А нельзя ли сделать это внутри?
Она долго колебалась, прежде чем с неохотой кивнула, пропустив Кева и Роана в палатку. Кэм задержался у входа, чтобы поговорить с парнем.
- Проследи за тем, чтобы лошадей не украли, - велел он, - и я дам тебе полкроны.
Он не был уверен, будут ли лошади в большей опасности рядом с Chorodies или цыганами.
- Да, kako, - кивнул парень, употребив уважительное обращение к взрослым мужчинам.
С сожалением улыбнувшись, Кэм вошел вслед за Меррипеном в палатку.
Палатка была сконструирована из толстых прутьев, которые были воткнуты в землю и согнуты к верху, где с другими укрепляющими прутьями были схвачены бечевкой. Все это было затянуто грубой коричневой тканью, которая крепилась к каждому ребру незамысловатой конструкции. Внутри не было ни стульев, ни стола. Для цыган пол служил двум целям: на нем спали и готовили пищу. В углу громоздилась куча утвари: кружки, чайники, котелки, доски для нарезания хлеба; а также недалеко от всего этого лежал небольшой соломенный тюфяк, покрытый тканью. Палатка изнутри отапливалась коксовым огнем, который пылал внутри трехногой кастрюли.
Пройдя за Шури, Кэм уселся у горящей кастрюли, скрестив ноги по-турецки. Он подавил усмешку, так как Шури все еще настаивала на том, чтобы увидеть татуировку Меррипена, который взглянул на Кэма страдальческим взглядом. Будучи сдержаным и замкнутым, Меррипен, скорее всего, содрогался внутри от необходимости раздеться перед ними. Но он стиснул зубы, стащил с себя сюртук и расстегнул жилет.
Вместо того чтобы полностью снять с себя рубашку, он распахнул ворот и позволил ткани сползти вниз настолько, насколько было необходимо, чтобы обнажить плечи и верхнюю часть спины. Под мерцающей как медь кожей играли бугры мышц. Татуировка, как и прежде, производила на Кэма сегка ошеломляющее впечатление, ведь он никогда прежде не видел ее ни у кого, кроме себя и на том же месте.
Бормоча что-то на старо-цыганском, употребляя несколько слов, которые походили на Санскрит, Шури шагнула Кеву за спину, чтобы взглянуть на татуировку. Опустив голову, Меррипен дышал спокойно и тихо.
Веселье Кэма улетучилось, когда он увидел лицо Меррипена, которое почти ничего не выражало за исключением хмурого неодобрения. Для Кэма было бы большим облегчением и удовольствием встретиться с кем-то из его прошлого. Однако для Меррипена такой случай обернулся настоящим страданием. Но он переносил это со стоической выносливостью, которая тронула Кэма. И он обнаружил, что ему не нравится видеть, как Меррипен становится таким уязвимым.
Взглянув на метку лошади из ночных кошмаров, Шури отошла и жестом показала Кеву, чтобы он оделся.
- Кто этот мужчина? - спросила она, кивнув в сторону Кэма.
- Один из моих kumpania, - промямлил Меррипен. Это слово означало клан, группу людей, которых могли связать не обязательно семейные узы. Поправляя и застегивая одежду, Меррипен резко спросил: - А что случилось с табором, Шури? Где цыганский baro?
- Покоится в земле, - ответила женщина без малейшего уважения к своему покойному мужу. - Многие ушли из табора. После того, как они увидели, что он сделал с тобой, Кев… заставил нас оставить тебя полуживого. Никто не хотел следовать за ним. Gadjo, наконец, его повесили, когда поймали за то, что он делал wafodu luvvu.
- Что это такое? - спросил Кэм, не в состоянии понять ее слова из-за акцента.
- Фальшивые деньги, - пояснил Меррипен.
- Перед этим, - продолжила Шури, - baro пытался заставить некоторых младших мальчиков заняться asharibe, зарабатывать деньги на ярмарках и на лондонских улицах. Но никто из них не мог драться как ты, а их родители не позволили бы baro зайти слишком далеко. - Её проницательные темные глаза повернулись к Кэму. - Муж называл Кева своим бойцовым псом, - сказала она. - Но о собаках заботились лучше, чем о нем.
- Шури, - пробормотал Меррипен, нахмурившись. - Ему не обязательно это знать…
- Мой муж хотел смерти Кева, - продолжила она, - но даже Баро не осмелился бы собственноручно убить его. Поэтому он морил мальчика голодом, втягивал во всякого рода драки, а потом не давал никаких повязок и мазей для лечения ран. Даже одеяла ему не давал, он спал только на соломенном тюфяке. Бывало, мы тайком приносили Кеву еду и лекарства, когда цыганский baro нас не видел. Но никто реально не мог защитить его, бедный мальчик. - В ее взгляде появился упрек, когда она обратилась к Меррипену. - А ведь тебе было трудно помогать. Ты только и делал, что рычал и огрызался. Ни слова благодарности, ни даже улыбки.
Меррипен молча отвернулся, застегивая последние пуговицы жилета.
Как хорошо, что Баро умер, с облегчением подумал Кэм, потому что он испытывал мощную потребность выследить ублюдка и прикончить его. И Кэму не понравилась критика Шури в адрес Меррипена. Не то, чтобы Меррипен был образцом очарования… Но после того, через какую бесчеловечную жестокость пришлось ему пройти, просто невероятно, что он был способен жить как нормальный человек.
Хатауэйи сделали гораздо больше, чем спасли жизнь Кева. Они спасли его душу.
- Почему ваш муж питал такую ненависть к Меррипену? - мягко спросил Кэм.
- Цыганский baro ненавидел все, что было связано с gadjo. Он говорил, что если хоть бы один из цыган пойдет за gadjo, он убьет его.
Меррипен резко посмотрел на нее.
- Но я - цыган.
- Ты poshram, Кев. На половину gadjo, полукровка. - Она улыбнулась его явному удивлению. - Ты никогда не подозревал об этом? Ты даже похож на белого. Твои черты лица: узкий нос, резкий подбородок.
Меррипен покачал головой, потеряв дар речи от услышанного.
- Черт возьми! - прошептал Кэм.
- Твоя мать вышла замуж за gadjo, Кев, - заговорила Шури. - Татуировка на тебе - это знак его семьи. Но твой отец оставил ее, как всегда и поступают все белые. И только мы решили, что ты умер, как baro сказал: «Нет, есть еще один».
- Еще один? - еле выдавил Кэм.
- Да. Брат. - Шури подошла к кастрюле и разворошила огонь, позволяя теплу распространиться по всей палатке.
Эмоции захлестнули Кэма. Он почувствовал ослепительный взрыв в своем перевернувшемся сознании, который выстроил все мысли в логический порядок. В то время как он всю свою жизнь считал, что совсем одинок в этом мире, был кто-то, в чьих жилах текла та же кровь, что и у него. Настоящий, родной брат! Кэм уставился на Меррипена, видя в его темно-кофейных глазах то, как он пытался осознать услышанное. Кэм не думал, что новость обрадует Меррипена так же, как его самого, но, черт побери, ему было все равно.
- Ваша бабушка заботилась об обоих мальчиках какое-то время, - пояснила Шури. - Но потом у нее появилась причина считать, что gadjo могут прийти и забрать детей. Возможно, даже убить. Поэтому она оставила у себя одного парнишку, а другого, Кева, послала в наш табор к его дяде Пову, цыганскому барону. Уверена, что ваша бабушка и не подозревала, как baro будет обращаться с мальчиком, иначе не послала бы его сюда. - Она посмотрела на Меррипена. - Она, вероятно, думала, что раз Пов сильный человек, он сумеет защитить тебя. Но он считал тебя мерзостью, отвратительным полук…
Она замолчала, задохнувшись от того, что Кэм, стянув сюртук и рубашку, показал ей свое предплечье.
